Сафьяновая шкатулка - [24]
— Курить хотите, доктор? — спросил Арташес.
Это была просьба посидеть еще немного.
— Я ведь некурящий.
— Знаю.
— Ладно, давайте тоже побалуюсь.
Арташес протянул ему пачку «Авроры».
— Немного отсырели.
— Неважно. Между прочим, сорок лет назад я курил. И легко бросил, как только переехал сюда. Воздух такой, что курить не тянет. Вот вам еще одно преимущество наших мест. Не перестаю удивляться, когда вижу здесь курящего человека…
Арташес зажег спичку и поднес к его лицу. Несколько минут они молча курили.
— Так как же с этой девочкой? Что вы посоветовали родителям?
Доктор посмотрел на него так, словно говорил: «Далась же тебе эта девочка! Говори уж, что у тебя-то на душе».
— Ничего.
— Совсем ничего?
— В жизни ей еще понадобится это умение отключаться от мелочных будней и уходить в собственный мир.
— Выдуманный…
Доктор снова посмотрел на него. Сказал отчетливо, медленно:
— Поверьте, Арташес, многим из нас недостает этого умения.
«Многим из нас…» Продолжение разговора могло превратиться в бессмыслицу. Оба поняли это.
— Я рад, что встретился с вами, доктор…
Доктор нажал на ручку дверного замка.
— Я тоже. Всего доброго. — Он вышел в дождь и направился к дому — длинный, сутулый, старый…
Арташес поехал дальше. Дождь по-прежнему барабанил по железной крыше кабины, «дворники» метались, едва успевая прочищать переднее стекло.
Было уже за полночь, когда он вернулся домой, оставив машину во дворе Юрика. (Тот, между прочим, сообщил, что у него была Аруйс. «Зачем?» — спросил Арташес. Оказалось, часа два назад по селу прокатилась весть о том, что где-то сорвался в пропасть грузовик. «Где это?» — «На нижней дороге, в трех километрах от лесопилки», — сказал Юрик.)
Почистив ботинки о металлический скребок, вбитый в землю под навесом, он бесшумно открыл дверь и вошел.
Аруйс не ложилась, она сидела у стола и штопала его носки. Арташес снял с себя мокрый пиджак, повесил на вешалку, спиной чувствуя пристальный взгляд жены. Непонятная сила этого взгляда вынуждала его повернуться. Он с трудом сопротивлялся ей. И все же, не выдержав, уголком глаза посмотрел на жену. Она отставила штопку, и теперь руки ее бессильно лежали на коленях, пальцы машинально теребили недоштопанный носок. Под желтым светом керосиновой лампы на щеках ее блестели две влажные борозды. Вот сейчас бы неожиданно повернуться и застать ее врасплох!.. Аруйс, словно прочитав его мысли, быстро стерла слезы кончиками пальцев. Арташес нахмурился: самое невыносимое было то, что слезы эти искренние, но почему-то (почему? какая дьявольская сила мешает?) он не может подойти к ней, сказать: это ли не доказательство тому, что я дорог тебе, а ты — мне? Зачем же мы мучаем друг друга? Нет, нельзя: повернись он — слезы мгновенно высохнут, исчезнет нежность, останется одно ожесточение.
— Ну и погода! — сказал Арташес с наигранным оживлением в голосе и подошел к шкафу, приглаживая мокрые волосы. Раскрыл дверцы. На деревянном, домашней выделки, подносе лежала стопка свежеиспеченного хлеба. Арташес взял один хлебец, разломил, достал из глиняной банки кусок сыра. Откусил большой кус хлеба с сыром, чтобы при необходимости долго жевать, обдумывая слова. И пошел к столу.
Аруйс встала было: «Есть же обед, я тебе подам…» Но Арташес легонько надавил ей на плечо.
— Не надо, есть мне не хочется. Ты почему не спишь?
— Не спится что-то, — вздохнула она. — Ну, что тебе в районе сказали?
— Велели покаяться, — усмехнулся он.
— В чем? — она на этот раз посмотрела на него прямо. И не убирала его руки со своего плеча.
— Не знаю. — Он тоже не убирал руки, словно забыв. — Они тоже не знают. Но говорят, что покаяться надо непременно.
— И ты покаялся?
«Любопытно, хотела бы она видеть меня кающимся? Вероятно, да: она чувствовала бы некоторое удовлетворение. Чисто женское, конечно. А вообще-то, наверно, не очень…»
Он ответил уклончиво:
— Они хотят созвать бюро и там… Все зависит от того, как пойдет разговор…
Она вдруг наклонила голову и потерлась щекой о его руку. Он стиснул ее плечо — теплое, податливое, каждая ямочка на котором была знакома и дорога ему. Но в ее коротком порыве не было той нежности, о которой он мечтал уже давно. Так, еще не прошедший страх от вести о сорвавшемся в пропасть грузовике… Не больше.
— Тебе спать не хочется? — спросил он.
— Хочется. Ты ложись, я сейчас закончу и тоже приду.
Он раскрыл постель и лег. Вскоре Аруйс погасила свет и стала тоже раздеваться. В темноте смутно белело ее тело, и казалось, от него исходит едва заметное сияние. Она пошла было к своей кровати, но он сказал:
— Иди, полежи немного со мной.
И увидел, как она сперва подумала, потом медленно повернулась и пошла к нему.
Он тут же пожалел, что позвал ее.
10
Через неделю в кабинете Арташеса зазвонил телефон. Все тот же Габриелян на другом конце провода довольно миролюбивым голосом сказал:
— Арташес, привет! Ну как, ты уже выбросил камни из подола?
— Ты о чем? — не сразу понял Арташес.
— Да все о том же! Только что звонили из области, спрашивают, как там насчет фактов, пропади они пропадом! Ты вот что, завтра приезжай к Есаяну, я тоже там буду и еще два-три человека. Сообща обмозгуем и решим, как покончить с этим делом.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Роуз, Азра, Саманта и Лорен были лучшими подругами на протяжении десяти лет. Вместе они пережили немало трудностей, но всегда оставались верной поддержкой друг для друга. Их будни проходят в работе, воспитании детей, сплетнях и совместных посиделках. Но однажды привычную идиллию нарушает новость об строительстве элитной школы, обучение в которой откроет двери в лучшие университеты страны. Ставки высоки, в спецшколу возьмут лишь одного из сотни. Дружба перерастает в соперничество, каждая готова пойти на все, лишь ее ребенок поступил.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Лив Карин не может найти общий язык с дочерью-подростком Кайей. Молодой доктор Юнас не знает, стоит ли ему оставаться в профессии после смерти пациента. Сын мигранта Иван обдумывает побег из тюрьмы. Девочка Люкке находит своего отца, который вовсе не желает, чтобы его находили. Судьбы жителей городка на западном побережье Норвегии абсолютно случайно и неизбежно переплетаются в истории о том, как ссора из-за какао с булочками может привести к необратимым последствиям, и не успеешь оглянуться, как будет слишком поздно сказать «прости».