Сады Приапа, или Необыкновенная история величайшего любовника века - [34]

Словом, банкет был тщательно спланированной политизированной акцией дискредитации исполнительной и законодательной власти. Когда Афродита это поняла, она встала из-за стола и с гордо поднятой головой демонстративно направилась к выходу. Но из-за обилия зеркал не сразу его нашла. К тому же подвела эта самая гордо поднятая голова: она не увидела под ногами делегата на маленькой низкой тележке на колесиках и споткнулась об него, оказавшись в положении той тряпичной куклы, которую пустым ватиновым подолом сажают на горячие чайники. Что там сделал ей под юбкой урод, никто не знает, только Афродита закричала и грохнулась в обморок, а из-под нее выкатилась и со зловещим звуком покатилась по паркету пустая тележка.

С тех пор, конечно, Афродита в этот «Президент-отель» ни ногой.

В конце концов в вечер свидания Уда и Афродиты все устроилось наилучшим образом. Та же помощница перезвонила и сообщила, что по настоянию матроны мероприятие переносится к ней домой в Давыдково, адрес такой-то, время 21.30. Уд Николаевич уже извещен, Екатерина Саввишна Афродина ему сама звонила.

8

…Невозможно придумать более наглядного и осязательного сближения, чем сближение жаждущих друг друга уст… Слизистая оболочка, выбегая из нашей внутренности и являясь на языке единственной хранительницей чувства вкуса, сводит одновременно в устах и драгоценные звуки голоса, и сладостное дыхание любимого существа. Соприкосновение двух влюбленных уст представляет предпоследнюю степень возможного сближения.

А. Фет. О поцелуе

Прежнее и пока единственное свидание Афродиты и Уда происходило два месяца назад в его загородном комплексе, и на Афродиту неотразимое впечатление произвел зимний сад и особенно — после, конечно, глобуса и «кабинета задумчивости» — многочисленные статуи и фигурки древнегреческого бога плодородия Приапа с огромным фаллосом. Его изображения из камня и бронзы были запрятаны среди зарослей в разных уголках сада, и, когда неподготовленный зритель неожиданно натыкался на этих уродцев, на него могли напасть оцепенение, икота, мелкий нездоровый смех. Каково же было удивление охранников, которые наблюдали за первым свиданием босса по телемонитору, когда гостья их шефа не только не смутилась, увидев Приапа с тремя фаллосами, а обрадованно всплеснула руками. Приап был гордостью коллекции Уда: на трех фаллосах божок держал три огромные корзины, полные плодов, фигура Приапа была сделана из терракота, а фрукты в корзинах настоящие, постельничий сам ездил на рынок и потом раскладывал…

Афродита смело подошла к статуе, взяла из одной корзины яблоко, надкусила его, потом прислонила сочащимся срезом к губам Уда, засмеялась, и он тоже надкусил по надкусанному, и тоже засмеялся, и они с полными ртами потянулись друг к другу, жуя, кусая сладкие влажные губы, перекатывая друг другу сахарную яблочную жижицу, ловя кончик языка осторожными, притворно яростными зубами, постанывая, обжигая дыханием, бормоча скомканные, непроизносимые слова…

Пальцы их рук сплелись, и она ощутила, как на его ладони, пульсируя, разрастается какое-то многоточечное уплотнение. «Боже, это же бугор Венеры, он вожделеет», — догадалась она и благодарно обессилела… Вернули ее к жизни переливы живых томно-заплетающихся звуков: где-то играли на флейте.

Последняя подробность, господа, требует пояснений.

Еще когда обсуждались с петербургским реставратором-краснодеревщиком эскизы и интерьеры будущего зимнего сада, босс высказал одно пожелание. Он тогда как раз вернулся из поездки в Турцию, где посетил развалины древнегреческого города Эфеса. Из всех достопримечательностей античного памятника наибольшее впечатление на Уда произвело, как ни странно, общественное отхожее место в торговом центре древнего полиса. Экскурсовод водил его с Лапиковым (не считая телохранителей) по довольно обширному помещению, выложенному из крупных каменных блоков, и по периметру двух стен на определенной высоте были установлены мраморные плиты с элипсовидными отверстиями для известных целей. Как сейчас бы сказали — на двадцать посадочных мест. По горизонтальному желобу в каменных углублениях к каждому сиденью подводилась вода для гигиенических надобностей, что же касается смыва, то ниже крепился другой желоб с большим углом наклона.

Уд, как ребенок, дивился изобретательности древних эллинов, живших — «когда?» (спросил он у гида). Тот ответил, что это век Перикла, V век до нашей эры, то есть две с половиной тысячи лет назад. Лапиков задумался, а Уд закрыл глаза и попытался вообразить глубь исторического колодца. Он мысленно бросил в эту шахту монету и представил, сколько ей пришлось бы лететь до дна, если, допустим, десять метров глубины принять за столетие… Он стоял с закрытыми глазами, покрываясь испариной (в Эфесе стояла дикая жара), сопровождал воображением падающую монетку и примерно на XV веке нашей эры услышал удаляющийся голос Лапикова:

— Босс, экскурсовод торопит, там еще какая-то античная библиотека.

Уда передернуло. Ему не понравилось, что реплика прервала счет лет, что помешали его мысли (в виде маленькой птички со сложенными крыльями летевшей вниз головой вслед монетке) падать в проем колодезного сруба мимо мелькающих шумных столетий, чем-то там пытавшихся задержать на себе ее внимание…