Садовник из Очакова - [39]

С неба заморосил дождик. Мелко и стыдливо, словно стесняясь своего несоответствия тяжелым низким тучам, способным явно и на грозу, и на ливень, а не только на эту морось.

По дороге на Прорезную Игорь остановился выпить кофе в новой «Французской булочной» на углу Гончара и Ярославова Вала. Думал переждать дождик, а дождался полноценного ливня. Правда, пока Игорь пил свой «американо» с молоком, ливень иссяк и вскоре просто монотонно бил по асфальту дороги и тротуара редкими крупными каплями.

Фотостудия на Прорезной выходила витринами на улицу. В витринах – роскошные большие черно-белые фотографии. Игорь засмотрелся на них с восхищением: каждая мельчайшая деталь была отчетливо видна. Люди, дома – всё изображенное на снимках было современным, но при этом черно-белость фотографий подчеркивала вневременность изображаемого, заставляла Игоря искать в снимках второй, дополнительный или главный, но немного скрытый смысл. Цветные фотки просто развлекают или радуют. Они редко заставляют задуматься. Черно-белые – наоборот. Игорь ощутил это мгновенно, как только его взгляд упал на первый снимок за стеклом окна-витрины.

Налюбовавшись фотографиями, Игорь поискал взглядом вход в студию. Вход, однако, был со двора.

В этой студии не было прилавка, как не было и «проявочно-печатных» машин. Помещение напоминало скорее квартиру. Воздух внутри, за порогом, поначалу обогащенный запахами кофе и ментоловых сигарет, подсказывал назначение комнаты слева, белая дверь в которую была настежь открыта. Там была кухня. Дальше, направо, две ступеньки вниз и через открытые двойные двери – просторная комната с двумя диванами и двумя креслами, всё расставлено вокруг большого журнального столика с круглой столешницей из толстого стекла. На столешнице пара одинаковых фотоальбомов. Один – запаянный пленкой, второй – нет. На обложке одна из фотографий, выставленных в витрине студии.

– Вам кого? – напугал из-за спины негромкий женский голос.

Игорь резко обернулся. Увидел перед собой невысокую женщину лет сорока с чашечкой свежесваренного кофе в руке. Короткие волосы пепельного цвета, сережки со вставками из бирюзы, домашний темно-синий сарафан и уж совершенно домашние, пушистые тапочки на ногах. Игорь почувствовал себя крайне неудобно. Словно без спросу зашел в чей-то дом.

– Я, наверное, ошибся, – залепетал он и вытащил из кармана куртки в знак доказательства своей ошибки кассету с пленкой. – Я думал, тут… у вас… фотосалон…

Игорь хотел уже пройти мимо женщины к выходу, но ее смешливый взгляд, упавший на кассету, остановил его.

– Можно? – спросила она, протянув свободную руку к кассете.

– Конечно!

– Присядьте! – она кивнула гостю в сторону кресел и диванов. И сама прошла вперед, опустила кофе на столешницу и присела в кресло. Поднесла кассету ближе к глазам.

– Вы думаете, она не проявлена? – женщина подняла взгляд на Игоря.

– Думаю, что нет.

– Это ваших родителей?

– Что? – недопонял Игорь.

– Я подумала, что вы это нашли в вещах родителей, – заговорила она, голос стал бархатнее, мягче. – Я когда-то нашла в маминой сумке с документами три непроявленные пленки… На одной из них оказались снимки из Евпатории, семидесятые годы, и я с моим братиком. Мне тогда было пять, а ему семь…

Игорь слушал и кивал.

– А ее проявить можно? – вдруг спросил он.

– Конечно, можно, – ответила женщина. – Через полчаса вернется мой муж. Он – фотограф, я только помогаю. Поговорите с ним.

Мужа звали тоже Игорем. Он оказался приятным невысоким жилистым мужчиной. Две верхние пуговицы на клетчатой рубашке, заправленной в джинсы, были расстегнуты, поверх – потертый серый клубный пиджак.

– Я всё делаю только качественно, а это стоит дорого, – сразу сказал он. – Вы можете пойти в любой клуб фотографов-любителей и договориться со старичками, которые снимают антикварными аппаратами. Или можете оставить пленку здесь. Гарантии никакой, цена за проявку и печать – сто долларов.

– Сто долларов? – удивился Игорь.

– На самом деле как минимум двести пятьдесят. Все химикаты – профессиональный импорт, бумага специальная и так далее. Это я вам сказал сто как человеку, не связанному с профессиональной фотографией. Может, она, – он кивнул на кассету, – засвечена или просто кто-то снимал какую-то чепуху. Поэтому вы подумайте: вам это точно надо?

Игорь-фотограф уставился в глаза гостю пытливо-вопросительным взглядом, словно хотел его отговорить.

На какое-то мгновение Игорь и впрямь засомневался. Да и не было у него с собой ста долларов. Фотограф, заметив выражение неуверенности на лице посетителя, замер. Замер в ожидании ответа.

– Нет, – Игорь опустил взгляд на кассету в своей ладони. – Мне надо… А сколько времени всё займет?

– Ну, пару дней, наверно. Надо проверить, все ли химикаты у меня есть, да и время на всё найти… Я – не свободный художник, у меня куча заказов и проектов.

– А деньги надо вперед? – осторожно поинтересовался гость.

– Конечно, – выдохнул фотограф. – Вы оставляете мне работу и уходите. Вы ее оплачиваете, я ее делаю, независимо от того, появитесь вы за снимками или нет…

Игорь понимающе закивал.

– Хорошо, тогда я вам оставлю. – Он передал хозяину студии кассету. – А деньги… у меня с собой нет, но я… Я перезвоню приятелю. Может, одолжу.