Садовница - [5]

— Садись, снимай свою юбку…

— Ой, мне так неловко… От меня одни хлопоты… — снова начала извиняться девушка, но Эрле решительно оборвала ее излияния:

— Ничего подобного, — твердо заявила она. И добавила: — Ты моя соседка, верно?..

…Очень скоро Эрле уже знала о своей гостье все — ну или почти все. Звали ее Анна, родом она была из небольшой деревушки в четырех днях пути от Ранницы. Мать, отец и два младших брата Анны, как впрочем, и почти все жители их деревни, умерли от чумы, когда ей было пятнадцать лет; девушка осталась одна-одинешенька на свете, и ее забрал в свой замок господин барон, весьма и весьма падкий на женскую красоту. В замке Анну не обижали, она даже выучилась шить золотом, но госпожу баронессу наличие соперницы не устраивало, и неизвестно, чем бы эта история кончилась для девушки, если бы за нее не вступился местный священник и не предложил отправить ее в Ранницу: его старинный друг как раз заведовал золотошвейной мастерской при Ранницком соборе и не отказался бы дать девушке работу. Госпожа баронесса на такой выход согласилась, господину барону пришлось уступить жене, и так Анна оказалась в Раннице.

— А ты сама-то откуда будешь? — спрашивала Анна у Эрле. Юбка давным-давно была зашита, рубашка, над которой работала Эрле, закончена и переложена на стол, но заболтавшиеся девушки совершенно забыли о времени. В ответ Эрле вздохнула, передвинулась так, чтобы ручка шкафа перестала впиваться под лопатку, и взглянула в окно — небо поверх черепичных крыш уже давно стало густо-фиолетовым с белесыми вкраплениями звезд.

— Я в Ранницу из Таххена пришла, а до этого где меня только не носило…

— Здорово! — искренне восхитилась Анна. — А я так в жизни ничего, кроме деревни, замка барона да вот этого города и повидать-то не успела… А родители твои где?

— Не знаю… — неохотно вымолвила Эрле. — Не помню я их… Меня священник один воспитал, своих детей у него быть не могло, так я ему вместо дочки была… — заговорив о воспитателе, девушка заметно воодушевилась.

— Так зачем же ты от него ушла, раз тебе там неплохо жилось? — удивилась Анна, машинально почесывая за ухом блаженно устроившегося у нее на коленях Муркеля.

— Так… пришлось, — уклончиво ответила Эрле.

— И с тех пор ты зарабатываешь на жизнь шитьем?

— Когда чем. Мне вообще много кем пришлось побывать: и странствующей комедианткой, и скотницей на хуторе, и экономкой в богатом доме…

— Экономкой? — протянула Анна. — Так ты грамотная, что ли? — и тут же пояснила сама себе: — Ах ну да, тебя же священник воспитывал… А почему в Раннице к кому-нибудь в экономки не наймешься? Здесь богатых горожан мно-ого…

Эрле невесело усмехнулась — Анна не могла этого видеть, но почувствовала по интонации, с которой та сказала:

— Да это все равно что к твоему барону в замок, только без баронессы и священника — не всем же так везет, как тебе… Нет уж, я лучше швеей.

Девушки надолго замолчали, думая каждая о своем. В окно заглядывали звезды. Где-то на соседней крыше замяукал кот, и мягко спрыгнул с колен Анны утомленный ее ласками Муркель. Подойдя к хозяйке, он ласково прошелся пушистым боком по ее ногам — хватит мечтать, давай лучше ужинать! — и ушедшая в свои мысли Эрле вздрогнула, возвращаясь в комнату.

— Я пойду принесу свечу, — молвила она, и Анна не стала возражать.

…Пустырь был залит солнечным светом. Ровное золотое полотно легло на сочные листья крепеньких лопухов, на густые заросли бурьяна, на бурые проплешины земли между бурьяном и лопухами. Только в самом конце пустыря — там, где высилась огораживающая его позеленевшая у основания стена — на земле лежала отбрасываемая этой стеной тень, короткая и густая, обещавшая, впрочем, в ближайшее же время стать длиннее и переползти на захваченные светом территории.

Но на солнце набежало маленькое и невинное с виду облако — и соперников не стало. Только серое, смятое в крупные складки покрывало лежало на земле…

Вздохнув, Эрле побрела прочь, к заброшенным домам, а вернее — к узкому проходу между одним из них и огораживающей пустырь стеной. Судя по заколоченным окнам и прохудившимся крышам, хозяева уехали отсюда уже давно, а отчего это произошло, оставалось только догадываться. Может, когда-то тут случилось несчастье — а может, они просто оказались никому не нужны, и люди оставили их на произвол судьбы…

Эрле не любила брошенных вещей. Они всегда напоминали ей людей — с той лишь разницей, что для вещей она сделать ничего не могла, отчего обычно старалась покинуть такие места как можно скорее…

Протиснувшись в узкую щель, девушка очутилась на маленькой узкой улочке, идущей справа налево и заканчивающейся тупиком. На противоположной ее стороне стоял Марк, прислонившись спиной к стене очередного пустующего дома, и с крайне независимым видом наблюдал за пытающимся выбраться из чердачного окошка голубем.

— Привет, — поздоровалась Эрле, подходя к нему на несколько шагов. — Ты что тут делаешь?

— Привет-привет, — улыбнулся молодой человек. — Тебя жду… Я тебе еще вон оттуда, — небрежный выпад направо, в ту сторону, где улочка делала крутой поворот и уходила в гору, — кричал, чтобы ты меня подождала, но ты, наверное, не слышала, а потом тебя и вовсе понесло в эту дыру… А мне там застрять не хотелось, — и, не давая девушке вставить ни слова, бодро осведомился: — Ну что, куда мы теперь?