Сергей Шведов
ПОДЛЕДНЫЙ ЛОВ
Рассказ
Это был куб — просто белый куб идеальной формы. Ни одного архитектурного украшения на фасаде. Даже в окнах здания были вставлены стекла молочного цвета. Стена смотрелась с улицы сплошной белой панелью.
Я с недоумением еще раз взглянул на визитною карточку. Нет, все правильно — адрес совпадает. Просто мне трудно представить, что столь респектабельный господин, вчера настойчиво упросивший меня заглянуть к нему в офис в рабочее время, согласится обитать в каком–то пакгаузе или транспортном терминале, чем представлялось мне это здание.
— Вас уже ждут, — вернул мне охранник эту странную визитную карточку, где были указаны только адреса и ФИО ее владельца безо всякого указания рода занятий или почетных званий. Ну, хотя бы как у меня на визитке: «доктор наук, профессор» и т. д. и т. п. Наверное, меня пригласил к себе кто–то из тех, кто не любит засвечиваться на людях, — это обычно разведчики, «писатели» речей по заказу политических деятелей, подручные боссов криминальной экономики и операторы по исполнению смертных приговоров, то есть палачи по–старому.
— Дорогой друг! — распахнул мне навстречу свои объятья пригласивший меня некий Макс Лесин. — Просто глазам своим не верю! Невероятно, что вы удостоили меня своим визитом.
Начало многообещающее. Чего еще удумал этот Макс, господин без рода деятельности и социального статуса на визитке?
* * *
Офис у него был под стать президентскому. Разумеется, я имею в виду президента какой–нибудь товарно–сырьевой биржи, а не государственного небожителя.
Оформление интерьеров буквально кричало о сумасшедшей страсти хозяина к зимней рыбалке, точнее, к подледному лову. Ведь зимняя рыбалка бывает и на Кубе, только там не бывает льда.
— Ну–ну, показывайте, показывайте, коллега!
Я вытащил плоский футляр из прозрачного пластика. Внутри к кусочку поролона были приколоты блесны и мормышки моего собственноручного изготовления, моя страсть и гордость.
У хозяина роскошного кабинета загорелись глаза:
— Мне много говорили о вас, но такое чудо я вижу впервые. Крючочки с двумя бородками.
Нужно уточнить для непосвященных, что бородка крючка — загнутое в обратную сторону острие, не позволяющее рыбе сорваться.
— Но у них вид, простите, какого–то самопального изделия.
Мои мормышки заметно покоробили своим внешним несовершенством эстетическое восприятие хозяина роскошного кабинета.
Лично он, судя по роскоши интерьеров его кабинета, предпочитал отделку класса люкс. Пришлось его разочаровать:
— Наши представления о красоте не совпадают с таковыми у обитателей подводного мира, разнящимися с нами по способу бытования.
— Не по–о–онял? — уже гораздо проще выразился мой новый знакомец.
— У меня есть блесна, которую я сварганил на скорую руку из консервной банки. Рыба предпочитает клевать только на нее. По «уловкости» с ней не сравнится ни одна блесна с эпитаксионным покрытием из драгоценных металлов.
— А–а–а! Даже так? — призадумался мой собеседник. Он был одним из редких тугодумов, которые любое сообщение проверяли примерами из личного опыта.
* * *
Есть особая порода фанатичных рыболовов, которые с ума сходят от подледного лова. Таким выставлял себя и мой собеседник. Меня к зимней рыбаке еще с раннего детства приохотил мой отец, когда мы жили в Заполярье, поэтому это занятие стало привычным. Но есть среди нас такие, что половину жизни проведут в уютном кабинете или дома на мягком диване у телевизора. А потом чисто случайно попадут за компанию на лед с удочкой перед лункой, — и, случается, пропал человек! навсегда свихиваются на зимней рыбалке.
Пусть даже он перебрался на ПМЖ на солнечный берег Средиземного моря, все равно каждый год зимой будет летать в Россию или Канаду, лишь бы померзнуть на льду с коротенькой удочкой с кивком–индикатором клева на конце, чтобы выудить парочку корюшек с мизинец величиной. Для такого фаната улов не имеет особого значения. Ему важен сам процесс, воспоминания о перипетиях рыбалки и разговоры в задушевной компании, среди единоверцев в неумолимого гиперборейского Нептуна — Северского, бога подледного лова.
Он будет всякий раз рассказывать, как в таком–то году они вытаскивали снегоход из–подо льда. Для этого нужно было сначала нырнуть голяком в трещину между льдинами, чтобы привязать вытяжные веревки к утонувшей машине. И первым нырнул в ледяную воду, разумеется, именно он, за что и был награжден стаканом чистого спирта.
Этими воспоминаниями они только и живут. Готовятся к воскресному походу на лед аж с понедельника, мечтают, фантазируют, созваниваются, ходят в гости друг к другу, что–то обсуждают, мастерят какие–то рыбацкие приспособления и обмениваются маленькими открытиями в мистическом мире подледного лова.
Пусть даже вы обитаете не в австралийской Аделаиде, а в калужской Тарусе, все равно в начале зимы, устав от затяжной осенней распутицы и морозов по чернотропу, ждете не дождётесь первого снежка, а его все нет и нет. Наконец однажды, выглянув поутру в окно, с каким–то восторгом воспринимаете внутренним чутьем, что мир преобразился — из мрачно–грязного за одну ночь сделался снежно–непорочным. Будто бы снег укрыл под белой свадебной фатой всю грязь человеческого бытия, точнее под снегом скрылся мрак будничной нашей «жисти–жистянки». И на душе сразу посветлело, как будто сто грехов с нее за добрые дела списали. Праздник зимушки–зимы, белоснежной покровительницы любителей подледного лова!
