Подледный лов - [4]

Одна классная комната была забрана решеткой во всю стену, за которой мальчишка тоскливо метался на цепи от одного игрового автомата к другому. Таскал при себе мешочек с мелочью и время от времени с унылым видом нажимал кнопки и крутил рычаги.

— Весьма схожий случай с предыдущим, но без религиозной подоплеки. Синдром бессребреника плюс синдром болезненной правдивости. Такому не нужны деньги — нет устремления к богатству. Совершенно отсутствует азарт. Ребенок патологически безразличен к выигрышам. А ведь ему придется стать наследником финансовой империи его отца.

Вид эдакого цепного песика вызывал просто жалость.

— А ему еще можно помочь?

— Можно, призывая на помощь все те же деньги. Приходится сеанс за сеансом вселять в его душу непомерную алчность и бесовское устремление к богатству. Для этого мы платим этому ученику–пациенту настоящие деньги за оценки на уроках. На эти деньги он играет на автоматах и опять же выигрывает новые деньги. Выигрыш он, по нашему внушению, ссужает в рост одноклассникам и тем самым еще более богатеет. Богатство открывает ему путь к роскоши — за деньги ему доступны шикарные развлечения неусыпного ночного города. Под присмотром санитаров, разумеется. Это лечение мы проводим в порядке эксперимента, так сказать. На свой страх и риск. Но родители мальчика одобряют наш метод. С ним к тому же индивидуально занимается профессиональный карточный шулер, которому его отец платит отдельно. Профессионал говорит, что мальчик делает потрясающие успехи в нечистой игре. Как скоро мальчишка научится мастерски плутовать, мы его сразу выпишем, как вон и того задохлика.

Я обернулся и увидел паренька с опухшим лицом и мутными глазами. Мальчишка шагал нетвердо, держась за стены.

— Он пьяный? — невольно вырвалось у меня.

— Редчайший случай — синдром праведника, непреодолимое отвращение ко всем формам девиантного поведения, ребенок неподвержен грехам. Даже ни разу не пробовал закурить. Мы ему прописали слабый алкоголь и легкие наркотики, а также безобидные извращения с одноклассницами. Когда выработается физическая зависимость от алкоголя и наркотиков, мы его закодируем и вернем родителям. Время от времени у него будут мини–запои и наркотические срывы, но в совершенно безопасной форме. Зато ребенок перестанет быть «белой вороной» среди своих сверстников и благополучно социализируется в цивилизованном обществе.

— А вы не боитесь, что он может стать жертвой педофилов.

— Николько. Согласно современной классификации психических заболеваний, педофилия не является психической болезнью. Ученые давно доказали, что гомосексуализм и педофилия не отклонения от нормы, а пикантное разнообразие проявления разносторонности личности. Нас больше беспокоят аномальные реакции детей, например, на утрату близкого человека, на задушевное сочувствие к обездоленным, униженным и оскорбленным. Все эти проявления современная психиатрия склонна рассматривать как душевную болезнь.

— Коллега, но это ведь довольно революционный взгляд на общество, вы не находите? — спросил я, чтобы отогнать сомнения.

— Ничуть. Это как раз–то нашими научными оппонентами осуществляется опасная попытка навязать обществу какие–то нравственные стандарты исходя из давно отвергнутой христианской этики. Всем бедам в истории человечество обязано именно нравственным императивам православия в византийской традиции. У современных психиатров страстность души, а не равнодушие, спокойствие и холодность признаются патологией, а не нормой. Несвоевременное лечение подобных расстройств может привести к буйному помешательству.

— А буйных у вас много?

— Всего–навсего один на всю школу, но просто уникум — совершенно не поддается лечению. Пройдемте, я вам покажу несчастного.

* * *

В палате за стеной из стекла был подвешен за руки и ноги к потолку совершенно изможденный мальчик. Во рту держал деревянную ложку, прикрученную шнурком к затылку. С потолка из невидимых отверстий капала вода, орошая больного холодным душем.

— Увы, этим пациентом я похвастаться не могу, коллега. Безнадежный случай. Вызывающее оппозиционное расстройство — модель негативистского, враждебного и демонстративного поведения, хотя без серьезного посягательства на основные права других людей. Плюс к тому синдром бредового переустройства мира на разумных началах.

— Детско–юношеский нигилизм разве не нормальное явление?

— Тут пострашнее будет. У мальчишки развилось маниакальное устремление возродить коммунистическое учение о справедливой и свободной жизни в обществе без эксплуатации человека человеком. То есть помешательство на идее «освобожденного труда».

— Возможно, это не самое страшное. Просто юношеский максимализм, — заметил я.

— Категорически возражаю как специалист! Мы в общем и целом полагаем, что любая оппозиционность власти — это психическая болезнь. Самые безобидные протесты против власти внесены наукой в перечень девиантных проявлений психики. Тем более, что этот пациент неизлечим. Ему невозможно внушить, что Ленин был сифилитиком, Сталин — параноиком, Наполеон — малообразованным развратником, Линкольн — гомиком.

— Что же ожидает несчастного в будущем?