Сад утрат и надежд - [153]
– Ах да, конечно. Проклятье. Проклятье! – Он стукнул себя ладонью по лбу, откинув назад спутанные темные волосы. – Я совсем забыл. Ведь я приготовил для малыша подарок. Какое-то отвратительное существо, которое должно вылупиться из яйца. Все это ужасно, но продавщица заверяла, что ребенку игрушка понравится. Ой, прости, Джульет. Я хотел привезти ее. Ты… – Сэм крепче сжал ее запястье, а его глаза с тревогой глядели на ее лицо. – Ты смотришь на меня так, словно уже знаешь, что я собираюсь сказать. Кейт уже сообщила тебе? Ты уже знаешь?
– Возможно… а что я знаю?
– Про письмо?
– Какое письмо?
– Письмо, которое архивистка Кейт нашла в чемодане Далбитти… – Он помолчал. – А ты что подумала?
Лицо Джульет вспыхнуло от смущения.
– Ничего. – Она провела рукой по лбу. – Вообще ничего!
Он быстро улыбнулся, раскрыл рот и, оторвав глаза от ее лица, неловко потер шею и опустил глаза.
– Ох. Послушай… Джульет…
До сих пор она всегда видела его спокойным и собранным – и это было довольно странно, возможно, сказывалась усталость последних недель – или лет, – или запах жимолости, сада, такой живой, или факт, что он был здесь, перед ней, в рамке из красных и лиловых сальвий возле ступенек, спускающихся к Зарослям, но она видела его словно заново. И она в глубине души всегда знала эту новую персону. Да. Я знаю тебя. Как я не понимала этого раньше?
Он взял ее руки в свои и взглянул на нее.
– Кейт Надин пришла ко мне сегодня. Она просматривала самые последние документы Далбитти. Он плыл в Лондон в конце 1919 года. Письмо лежало в его маленьком переносном планшете, в котором он держал свои чертежи при работе на объекте. Он не взял его с собой в Лондон, и планшет был запертым все эти годы, никто не пытался заглянуть в него, пока Кейт не обнаружила ключ в одной из папок с другими его бумагами. Она открыла его на прошлой неделе – и там было это письмо…
– И что там написано?
– Правда, – ответил Сэм. – Оно… оно меняет все.
– Как?
Он отпустил ее руки, полез в нагрудный карман и сунул ей тонкий бумажный конверт, покрытый техническими рисунками и столбиками вычислений.
Она взяла конверт.
– Не сейчас – сейчас не надо. Потом. Но я хочу, чтобы ты знала. Что я всегда, всегда буду здесь с тобой. Я буду всегда заботиться о тебе. Тебе не придется делать это самой. Нет, не придется! – сказал он, и на его губах расцвела ласковая улыбка. – Ты просто знай, что люди меняются.
Она вспомнила Эва, эфирное создание, превратившееся в огромного мужика, любителя пива и квадроциклов из «Хаоса на колесах».
– Конечно, меняются. – Она посмотрела на Заросли, в которых мелькала голова Эва.
– Я подожду здесь, – сказал Сэм. – Подожду, когда ты закончишь читать. А ты зайди в дом и сядь.
В эту минуту на террасе появилась Айла:
– Привет, ма. Привет, мистер…
– Сэм.
– Ну привет, мистер Сэм.
Он присел на корточки.
– Привет, мисс Айла. Очень приятно познакомиться. Я много слышал о тебе.
Айла снисходительно кивнула:
– Классно. Ма, можно я возьму хетчимал?
– Нет, Айла, послушай, доченька, мне надо срочно…
– Но ма, у Санди уже есть от…
– Нет и нет. Он больной.
– Это нечестно. – Айла повернулась к растерянному Сэму: – Мы приехали сюда год назад, и я, кроме Рождества, не получила ни одного подарка. А еще мне приходится играть целыми днями в этом большом дурацком саду. И все это потому, что у мамы был старый-престарый родственник, и он оставил ей этот дом, и она хотела позволить папе жить с Тесс. И сделать с ней ребенка, и это не хетчимал, который выводится из яйца. Только у нее и так уже двое детей. И я. Не люблю. Элиз. Так что мне придется уехать и жить с ними, но вообще-то я бы осталась тут. А еще, – торжествующе договорила она, снова накрутив подол юбки на палец и задрав его так, что стали видны ее трусики, – мы реально возьмем щенка.
– Нет, мы реально не возьмем никого.
– Нет, реально возьмем.
Сэм посмотрел на Джульет.
– У меня есть лишнее яйцо хетчимал, – сказал он. – Я купил его для твоего брата, но оно ему не годится и сейчас ищет себе новую хозяйку. Ты можешь взять его в следующий раз, когда я приеду?
– Что? Да! Да, пожалуйста! – сказала Айла, ее хмурая неприветливость за секунду преобразилась в восторг. Она выпрямилась. – Вы можете дать мне ее сейчас?
– Его. Нет – оно дома, оно пока не готово вылупливаться.
– Почему не готово?
– Потому что время инкубации еще не прошло, – ответил Сэм.
– Но ведь это пластиковая игрушка, – озадаченно возразила Айла, и Сэм рассмеялся.
– Ты мне нравишься, мисс Айла.
– Вы мне тоже нравитесь – вы можете привезти игрушку завтра?..
– Уходи, – сказала Джульет, схватив дочку за плечи. – Я приду потом, и мы с тобой поговорим.
Она ласково подтолкнула Айлу к двери. Сэм повернулся к ней:
– Ну она и перец.
– Да уж. Целая корзина перца. – Джульет оглянулась на дом. Сэм сунул ей в руки конверт.
– Ты можешь хотя бы намекнуть мне, что там? – попросила Джульет и мокрыми от волнения ладонями поднесла маленький, почти квадратный конверт к лицу и посмотрела на аккуратный почерк, на когда-то черные чернила, ставшие от старости рыжими. Чернила кое-где расплылись, некоторые слова резко обрывались, словно пишущий несколько раз останавливался и начинал писать дальше.
День, когда Марта Винтер решила разрушить свою семью, начался обыкновенно, как всякий другой день… Марта, жена и мать троих детей, садится одним летним утром, чтобы написать приглашения для гостей на свое восьмидесятилетие. Она знает, что в этот день все изменится. Марта расскажет правду, потому что больше не может молчать. Все то, что они создавали и строили вместе с мужем больше пятидесяти лет, разлетится на мелкие щепки. Приглашения отправляются в разные уголки мира, и вот уже на празднество спешит доктор Билл, интеллектуалка Флоренс и добропорядочная Дейзи.
Тони и Алтея Уайлд — красавцы, купающиеся в лучах славы, актеры, известные всем, мои родители. Ими восхищались, им завидовали, их любили. Их называли Дикими Цветами, такими яркими и независимыми они были. Каждое лето мы проводили в доме у моря — в доме, который приютил моего осиротевшего отца во времена, когда мир разрывали ужасы Второй мировой войны. Отец был моим героем, моим лучшим другом, он подарил нам с братом золотое детство, но призраки прошлого никогда не отпустят его. И рано или поздно они настигнут нас всех.
Давно забытый король даровал своей возлюбленной огромный замок, Кипсейк, и уехал, чтобы никогда не вернуться. Несмотря на чудесных бабочек, обитающих в саду, Кипсейк стал ее проклятием. Ведь королева умирала от тоски и одиночества внутри огромного каменного монстра. Она замуровала себя в старой часовне, не сумев вынести разлуки с любимым. Такую сказку Нина Парр читала в детстве. Из-за бабочек погиб ее собственный отец, знаменитый энтомолог. Она никогда не видела его до того, как он воскрес, оказавшись на пороге ее дома.
Роман «Конец века в Бухаресте» румынского писателя и общественного деятеля Иона Марина Садовяну (1893—1964), мастера социально-психологической прозы, повествует о жизни румынского общества в последнем десятилетии XIX века.
Начинается прозаическая книга поэта Вадима Сикорского повестью «Фигура» — произведением оригинальным, драматически напряженным, правдивым. Главная мысль романа «Швейцарец» — невозможность герметически замкнутого счастья. Цикл рассказов отличается острой сюжетностью и в то же время глубокой поэтичностью. Опыт и глаз поэта чувствуются здесь и в эмоциональной приподнятости тона, и в точности наблюдений.
В книгу включены две повести — «Горы высокие...» никарагуанского автора Омара Кабесаса и «День из ее жизни» сальвадорского писателя Манлио Аргеты. Обе повести посвящены освободительной борьбе народов Центральной Америки против сил империализма и реакции. Живым и красочным языком авторы рисуют впечатляющие образы борцов за правое дело свободы. Книга предназначается для широкого круга читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.
Писатель Дмитрий Быков демонстрирует итоги своего нового литературного эксперимента, жертвой которого на этот раз становится повесть «Голубая чашка» Аркадия Гайдара. Дмитрий Быков дал в сторону, конечно, от колеи. Впрочем, жертва не должна быть в обиде. Скорее, могла бы быть даже благодарна: сделано с душой. И только для читателей «Русского пионера». Автору этих строк всегда нравился рассказ Гайдара «Голубая чашка», но ему было ужасно интересно узнать, что происходит в тот августовский день, когда герой рассказа с шестилетней дочерью Светланой отправился из дома куда глаза глядят.