Лорна исчезла в доме, некоторое время он смотрел в ее сторону, потом оглянулся на спрятанные в куполах кристаллы, закрыл уши руками. Я представил, как подействовало на его возбужденную психику пение Сирен. Сжимая кулаки, Далриадиан сделал несколько шагов к ближайшему лежбищу. Вдруг он остановился, вернулся назад к статуе и обхватил ее обеими руками.
— Нет! — я знал, что он не мог меня услышать, но все же кричал. — Не надо!
Он раскачивал статую в разные стороны, купол, установленный на ее вершине, упал и разбился вдребезги. Не отпуская ее, Далриадиан повернулся к следующему лежбищу.
Проклиная свое бессилие, я сжал рулевое колесо.
Это случилось прежде, чем он нанес первый удар. Он застыл на месте. Отпустил свое орудие, схватился за голову. Со своего места я не слышал скрежета, предсмертного воя сгорающих Сирен. Держась за голову, Далриадиан побежал по кругу, споткнулся, упал, судорожно подергиваясь. Через несколько секунд затих. Издаваемые разрушенным лежбищем звуки заставляли вздрагивать упавшую на песок статую.
Я завел грузовик и, с трудом развернувшись, отправился назад в Далриа.
Он, конечно, был мертв. Я был уверен в этом прежде, чем дотронулся до него. Одно силиковиталовое лежбище погибло. Остальные тихо напевали вокруг, забыв о своем раздражении, как только причина исчезла. Я наклонился к Питеру Далриадиану, пощупал его запястье и медленно начал подниматься к дому.
Когда вышел на верхнюю террасу, мое внимание привлекло движение штор в верхнем окне. Присмотревшись, я разглядел лицо Лорны в глубине. Мне хотелось удержать ее, но из окна нельзя было не увидеть тело. Не замечая меня, она посмотрела вниз в сад. Я сочувствующе закусил губу, ожидая, как болезненно исказится ее лицо.
Но ни боль, ни горе не отразились на нем. Напротив — она улыбалась.
Что-то липкое и холодное вползло в меня, поднялось от ног к животу, и его лапа с острыми когтями сжала мне сердце.
Шторы задернулись. Я продолжал смотреть на окно, не в силах поверить собственным глазам; теперь все стало на свои места — ее интерес к Сиренам после случая с подругой, изучение порогов их чувствительности, желание иметь непременно сад, статуи, не закрепленные на пьедесталах. Выбрано было и место на террасе, чтобы ее вспыльчивый муж мог нас хорошо видеть. Все очень тщательно продумано. Кто из судебных обвинителей осмелится заявить, что Лорна Далриадиан виновна в смерти своего мужа Питера?
Сколько же было в ней лжи? Чувствовала она что-нибудь, кроме желания быстрее осуществить свой план?
Я должен пойти к ней: она все объяснит, успокоит взглядом своих бездонных, золотых глаз.
Противоречия разрывали меня.
В саду пели Сирены. Слушая их, я вспомнил, что ее глаза могут быть темными и пустыми. Собрав последние остатки воли, зажимая пальцами уши, я бросился вон из сада.
