Пока она расплачивалась, вошел Ли, держа в одной руке жилище и защитную коробку в другой. Из коробки доносился приглушенное пение.
Глаза Лорны приобрели золотистый оттенок:
— Можно мне посмотреть?
Ли открыл коробку. Вибрирующий кобальтово-голубой кристалл был упакован в лед. Он пел, когда она рассматривала его. Потом голос задрожал и затух. Через несколько секунд звук возобновился.
— Замечательно, — выдохнула Лорна.
Ли закрыл коробку и передал ей, объяснив в цветастых выражениях, что отнесет постоянный кристалл с жилищем в машину.
Она подняла глаза:
— До свидания. Большое спасибо.
Я обрел чувство реальности, когда вернулся Ли с высоко поднятыми бровями.
— Это — самая прекрасная женщина, когда-либо посещавшая Гэйтсайд, — пробормотал я.
— Во всяком случае, нечто экстраординарное, — согласился он.
В противоположность общественному мнению Ли ценил красивую женщину менее, чем нового мужчину. Дам он рассматривал как ценное произведение искусства, не живое, но прекрасное. Впрочем его бесстрастность развила способность глубоко проникать в людские души.
— Не позволяй этому новому явлению злоупотребить твоим вниманием в ущерб другим клиентам, — улыбнулся он. Его слишком ясное представление обо мне доставляло порой массу неудобств.
Я повторил про себя предостережение Ли несколько раз, но это не помогло — ее глаза преследовали меня: ночью во сне и днем среди мерцающих кристаллов в вивариуме. Я даже согласился исполнять обязанности Ли, когда настал день обслуживать ее поселенца.
Очарование первой встречи не покидало меня. И вот в один прекрасный день загорелся красный свет сигнальной лампочки, предупреждающий, что кто-то вошел в контору. Из-за шума в вивариуме и наших шлемов мы ничего не слышим, поэтому провели световую сигнализацию. Дело в том, что пение Сирен принято лишь в определенной модуляции. Звучание полного спектра популяции кристаллов может разрушить человеческую барабанную перепонку. Семь участников пятой Внешней Экспедиции вернулись абсолютно глухими.
Я оставил Ли наблюдать за лежбищем вибрантов и вышел встретить клиента.
Это была Лорна. Глаза были печальны, она протянула пластиковую коробку.
— Он умер, — прошептала она тоном обиженного ребенка.
Я открыл коробку. Сирену невозможно было узнать. Она лежала молча, цвет изменился на грязно-серый, края покорежились и обуглились. Мертвые кристаллы — неприятное зрелище, особенно те, что сгорели в нашей атмосфере.
— Что случилось? — спросил я.
— Я показывала его подруге, потом вышла из комнаты. Подруга хотела рассмотреть его получше и вынула из жилища. Когда звук изменился, она испугалась, положила его обратно и больше уже не трогала. К моему приходу он стал таким.
В ее глазах стоял зеленый туман.
— Он скрипел, — прошептала она. — Это был кошмарный звук, как хрипы предсмертной агонии.
Я слышал этот звук. Человеческий голос не в состоянии передать его ужас.
— Им больно?
— Никто не знает. Может быть, это просто механический эффект: под влиянием температуры повышается частота и звук становится похожим на скрежет.
— Он кричал, как от боли. Я услышала его даже с другого конца дома.
— Как ваша подруга? С ней все в порядке? В таких случаях частоты, вырабатываемые кристаллом, могут плохо подействовать.
Она задумчиво посмотрела на меня. Потом, произнося каждое слово раздельно, сказала:
— У нее заболела голова… и зеркало треснуло.
Перевела взгляд на камень в коробке:
— Что Вы сделаете с ним?
— Он все еще хороший генетический материал. Его можно скормить грейзерам в питомнике.
Она прикрыла глаза.
— Грейзеры — это класс силиковиталов, которые питаются Сиренами, — пояснил я.
Ее глаза расширились и приобрели серебристый оттенок:
— Камень, который ест другие камни? Покажите мне.
— Тимон существует, чтобы служить своим клиентам.
Поддерживая под локоть, я подвел Лорну к панели обозрения вивариума.
Я попросил ее постоять тихо, пока не поднесу полки с кристаллами разных цветов под ослепительно белый свет солнечных батарей. Экран панели задерживал лишь вредные длины волн, не уменьшая видимого свечения. Через него можно было видеть Ли, бесшумно передвигающегося между полками и столами с неземными созданиями в своем защитном шлеме.
Лорна вздохнула и протянула руки к панели, словно пытаясь достать кристаллы.
— Ли принесет сейчас грейзер, — сказал я.
Он поместил красноватый шарик в одно из лежбищ. Отпущенный, он некоторое время сидел неподвижно, потом начал ощупью пробираться к кристаллам, напоминая большую амебу. Я попытался объяснить, как процесс воспроизводства сирен использует пищеварительную систему больших силиковиталов для смешивания их генетического материала и формирование спор, которые выводятся вместе с «экскрементами» гейзеров. Она не отрывала взгляда от экрана.
— Так вот зачем они поют… — прошептала она. — Они завлекают грейзеров.
На моей памяти ни один из клиентов не интересовался, почему кристаллы издают вибрирующие звуки. Я подумал, какой замечательный ум скрывается за этими магическими глазами.
— Это непостижимо, — произнесла она. — Я думаю, что большие скалы съедают грейзеров, а еще большие съедают и их.
— На планете Уинтер так оно и есть.
