Сад Поммера - [9]

Все это видно из школьного сада.

Поммер узнает этого пьяного, его знают все в волости и даже за ее пределами; это волостной старшина Краавмейстер.

Между тем лошадь двинулась в путь, и телега, хлябая, выехала со двора на дорогу. Колеса разбрызгивают лужи серой, мутной воды; волостной старшина, скособочившись, сидит в телеге, одна нога висит сбоку, за грядкой, другая подогнута под зад, шапка съехала на голове, волосы слиплись на лбу.

Шагов через двадцать телега добирается до школьной изгороди — здесь дорога сворачивает на хутор Луйтса, где живет волостной старшина.

Учитель Поммер стоит спиной к дороге и задумчиво ворошит костерок, в то время как волостной старшина резко останавливает лошадь и кричит резким голосом:

— Теперь-то ты притворяешься, что не видишь меня? Не стыдно, спиной повернулся, думаешь, сойдет? А вот и выкуси!.. Кто тебе позволил бить детей, говори!

Поммеру не нравится, что ему мешают смотреть на огонь.

— С пьяными я не разговариваю, — с достоинством отвечает он.

— А кто пьяный? — кричит волостной старшина. — Покажи, кто пьяный, золотой дам.

Школьный наставник молчит.

— Ты так излупил моего сына, что он, бедняга, ни сесть, ни ходить не может. Пришел в волостное правление, сел на скамейку, я ему: «Что ты ерзаешь, будто блохи на спине. Что с тобой, почему молчишь?». — «Учитель излупил!..» Как ты смеешь сечь моего ребенка? Кто тебе это позволил?

— За каждое озорство следует наказание, — сухо замечает школьный наставник.

— Наказание, — тихо повторяет волостной старшина. — Ты наказываешь невинного ребенка. Юку сказал, что это Элиас Кообакене замазал дырку в двери картошкой. А ты берешь первого попавшегося и розгами его… А сам еще стоишь за трезвость и справедливость, трактиры закрыть хочешь…

Поммер покачивает головой. Что это натворил Элиас, для него новость. И все-таки не станет он извиняться перед Краавмейстером. Это его дело — кого наказать, а кого помиловать. В школе и на ее земельном участке он единственный правитель, сам себе господин. Волостной старшина не имеет права вмешиваться в его дела.

Поммер недоволен собой — не смог поступить по правде; лик справедливости скрыт, и наказание пало на невинного. Почему же Юку не сказал ему? Побоялся быть ябедой? Да, и в школу проникла несправедливость, злоба «аки рыкающий пес» шатается по классу.

Но он не станет долго разглагольствовать с пьяным волостным старшиной, лишь говорит:

— Я задам тебе одну загадку.

— А что мне с нею делать? — удивляется Краавмейстер.

Учитель бросает яблоневую ветку, поглаживает бороду и произносит:

— Когда я был молод, был статный и гордый, голову и волосы носил высоко. А когда постарел, сгорбился, голова и волосы болтаются, висят.

Волостной старшина в сомнении моргает красными, слипающимися глазами: что это за странный разговор? Что за загадка? Ясное дело, учитель высмеивает его; не носил ли он, хозяин Луйтсы, свою голову горделиво, когда был молод, а теперь она всклокочена, как борода нищего?

— Чего ты издеваешься? — кричит он. — Разве я такой уж вислоухий?

— Это загадка, — спокойно отвечает Поммер. — Отгадай.

— Что мне отгадывать, ты подковыриваешь меня.

— Не подковыриваю.

— Не подковыриваешь? Что же это такое? Смолоду гордый, в старости вислоухий… Это человек, в детстве ходит, задрав голову, в старости гнется.

— Нет, — усмехается учитель.

— Что же такое?

— Ячмень.

— Ячмень? — Краавмейстер изо всех сил пытается подумать. — Может статься, что и ячмень… Но что ты хочешь этим сказать?

— Ничего. Просто так, — гладит бороду Поммер.

Волостной старшина плюет на дорогу, в нем снова просыпается прежняя злость на школьного наставника… Просто так! Поммер ничего не делает так просто. Своей отуманенной вином памятью Краавмейстер пытается отыскать подходящее слово, чтобы сказать ему, Поммеру, но не находит и как бы взамен этого понукает лошадь.

Поммер провожает взглядом волостного старшину, грязную телегу и непомерно длинную изломанную тень, которую они отбрасывают на выгон.

Листья и сор сгорели. Слава богу, теперь сад чист.

Да, но в понедельник ему придется поставить между доской и кафедрой и Элиаса Кообакене, согнуть его на коленях, снять с него залатанные штаны и всыпать горячих?

Ведь это ему пригодится, если быть справедливым. Но молодой Краавмейстер уже наказан. Неужели озорство это столь велико, что за него полагается выпороть двоих?

Поммер размышляет о большом и сложном. Он призывает на помощь все свои педагогические знания, чтобы принять справедливое решение. Но он не хочет больше быть судьей, — гнев с него сошел.

IV

Юрьев день. Школьники распущены по домам.

Поммер докладывает в волостном правлении перед сходом выборных. На столе разложены квитанции. Он сдвигает их узловатыми пальцами в ряд, чтобы присутствующие лучше видели.

На все школьные расходы имеются квитанции. Они из разных лавок — не всегда же необходимо то, что закуплено, и, напротив, порой школа нуждается как раз в том, что еще не куплено. Каждую осень ездит он на лошади в Тарту и привозит оттуда школьный товар: чернила, тетради, мел, грифели.

Писарь Йохан Хырак по очереди читает квитанции и объясняет, как соотносится та или иная квитанция с суммами, дозволенными волостью. Волостные выборные тянут шеи, — больше, правда, по привычке, чем из подлинного интереса, потому что с волостной цифирью они не очень-то знакомы. Но поскольку они все-таки выбраны по закону, надо, по крайней мере, делать вид, что и их не обошли, когда решалось дело.