Сад нашей памяти - [93]

Ухватив с блюда большой ломтик пиццы, Либби откусила кусок. Пицца была жаркой, тягучей, жирной, с густым томатным соусом и достаточно вкусной, чтобы отвлечь ее от всего на свете. Несколько минут все четверо ели молча. Впрочем, Коултон успел спасти от проливания стакан молока и разрезал Сэму пиццу на несколько кусочков, прежде чем наконец сумел отхлебнуть пива.

– Ты где-то на этой улице живешь? – спросил он Либби.

– Да, в семи кварталах.

– Пешком пришла?

– Ага.

– Можешь потом с нами поехать в Вудмонт. Покажем тебе, как смотрится оранжерея, когда в ней все расчистили.

– Уже закончили остекление?

– Еще не совсем. Но внутри уже все в идеальном порядке. У Элайны на подобные дела хороший нюх.

При упоминании Элайны Либби задумчиво намотала на палец вытянувшуюся ниточку сыра.

– Как, по-твоему, она поступит с зимним садом, когда его восстановит?

– У нее все бродят идеи сдавать Вудмонт в аренду для торжеств, и она поговаривала о том, чтобы в зимнем саду проводить немноголюдные брачные церемонии.

– Мне казалось, Картеры – достаточно богатая семья.

– Возможно, когда-то таковыми и были. Но доктор Эдвард Картер не особо умел распоряжаться деньгами. Чтобы поддерживать имение в хорошем состоянии и платить налоги, надо или продавать часть земли застройщикам, или получать с имеющейся собственности доход.

– А ты когда-нибудь представлял себя в роли распорядителя на свадьбе?

– Нет, никогда. Но мне очень нравится это поместье. Оно заслуживает того, чтобы им любовались. Как я уже сказал – поехали с нами, посмотришь.

Либби сделала большой глоток колы.

– Да, конечно. Съезжу посмотреть.

– Отлично, – искренне просиял он.

Когда дети покончили с пиццей, подали счет, и Коултон настоял на том, что платить будет он. Еще он настоял, чтобы мальчики сходили в туалет, объяснив, что, ежели кому в пути приспичит, дорога до дома может оказаться нестерпимо долгой. Наконец все вчетвером они забрались к Коултону в пикап: мальчики уселись сзади на «бустеры», а Либби – на переднее пассажирское сиденье рядом с Коултоном.

До Вудмонта они ехали не больше двадцати минут, однако к тому моменту, как Коултон свернул на подъездную дорогу, мальчишки уже спали глубоким сном. Вскоре он припарковался перед своим коттеджем.

– Перегрузка углеводами всегда дает о себе знать, – тихо произнесла Либби, хотя не чувствовала в себе ни малейшей тяжести или усталости. Она ощущала себя исполненной энергии и радовалась тому, что ей не пришлось сейчас вернуться домой.

Отстегнув Сэма от заднего сиденья, Либби подняла его на руки. Так и не проснувшись, тот обвил руками ее шею и уютно уткнулся носом в грудь. Сэм был крепко сбитым мальчонкой и на поверку оказался гораздо увесистее, нежели могла предположить Либби, а потому с ним она двигалась не так проворно, как Коултон, который быстро взошел с Джеффом на крыльцо и бережно занес сына в дом.

В комнате у мальчиков стояли две одинаковые кровати, уже разобранные ко сну.

– Сними с него только обувь и штаны, – шепотом сказал Коултон.

– Имею опыт, – фыркнула Либби, стягивая с мальчика кроссовок с человеком-пауком, а следом и синий носок.

– То есть это не первое твое родео, – ухмыльнулся в ответ Коултон.

Она сняла с Сэма второй кроссовок с носком и поставила обувь у изножья кровати. Расстегнув на Сэме джинсы, она осторожно стянула с него широковатые штаны и укрыла мальчика одеялом. Тот сразу перекатился на бок и сунул большой палец в рот.

– Это нормально? – спросила Либби у Коултона.

– Это одна из привычек, которую нам обязательно придется изживать, – но только не сегодня.

Коултон приглушил в комнате свет, включив зеленый ночник, а также запустив потолочный вентилятор.

Выйдя в коридор, Либби стала разглядывать целую коллекцию фотографий мальчиков еще в малышовом возрасте.

– Какие они милые.

– Я крепко люблю их обоих. – Он задержался на мгновение, вглядевшись в один из снимков. – Позвоню-ка маме, спрошу, сможет ли она присмотреть за ними, пока мы сходим в оранжерею.

– Мне бы не хотелось ее беспокоить.

– Она все равно еще в Вудмонте. Мама всегда работает по дому допоздна, когда хозяев нет. Говорит, когда все разъезжаются, дом остается под ее контролем.

– Ну, если только она не против прийти.

Коултон между тем уже прижал мобильник к уху. Он в двух словах спросил Маргарет, не сможет ли она прийти ненадолго и посидеть с мальчиками, и та, по-видимому, согласилась. Отложив телефон, Коултон достал из холодильника две бутылки с пивом с длинными горлышками, с обеих свинтил пробки и одну емкость протянул Либби.

– Можем посидеть пока снаружи, – предложил он.

– Да, жаль пропустить такой чудесный вечер.

Коултон открыл перед Либби дверь, пропуская гостью на крыльцо, и она села в одно из стоявших там кресел. Проходя мимо Коултона, Либби уловила его запах. Не отдушку одеколона – а именно мужской запах, который смутно напомнил ей Джереми. Но у Коултона он был как-то грубее – в хорошем смысле. Как самодельная бумага или потертые джинсы.

– И часто тебе выпадает возможность здесь посидеть? – спросила она.

– Иногда устраиваюсь поздним вечером, когда мальчишки спят. Хотя в последнее время я в эти часы больше веду переговоры с поставщиками да подрядчиками.