Сад нашей памяти - [62]

– Не плачь, у нас с тобой непременно будут еще дети, – шептал он ей.

Однако в последнюю неделю – с того дня, когда она увидела, насколько он остался безразличен к страданиям той несчастной женщины, – Оливия засомневалась в том, что хорошо знает этого человека.

Она тихонько выскользнула из-под одеяла и надела домашние шлепанцы. Стараясь ступать осторожнее, чтобы не потревожить особенно скрипучие половицы, Оливия вышла из спальни и спустилась по лестнице. Внизу накинула пальто и, выйдя из дома, двинулась по вымощенной камнями дорожке к зимнему саду.

В новую оранжерею уже начали прибывать растения. С помощью Сэйди она вскоре расставит их в этом сверкающем стеклянном пространстве, наполнив его зеленью и пурпурными, белыми, фиолетовыми соцветиями орхидей.

Оливия открыла оранжерею, с удовольствием окунувшись во влажный теплый воздух, напоенный ароматами растений. Аккуратно закрыла за собой дверь и прошла к небольшому диванчику, стоявшему в самом ее центре. Свернувшись поудобнее на его мягкой обивке, Оливия поплотнее запахнулась полами пальто и, запрокинув голову, уставилась сквозь стеклянный купол в ясное ночное небо. В юности она очень хорошо разбиралась в созвездиях, и, когда в Лондоне начались бомбежки, погрузив город во мрак, Оливия вновь стала часто общаться со звездами.

Сегодня ее спутниками были растущая Луна рядом с созвездием Рыси и немного восточнее – Кассиопея. Приложив ладони к животу, Оливия сидела как можно неподвижнее, стараясь унять в себе страх и ощутить, как подрастающее в утробе дитя хоть чуточку пошевелится, легонько трепыхнется, уверив ее, что с ним все будет хорошо.

– Ну давай, толкнись немножко, мой малыш, – прошептала она. – А потом можешь спать дальше.

Оливия поняла, что она снова в положении, в тот самый день, когда они с Сэйди отправились в Линчбург навестить Эдварда. Это, собственно, и было главным поводом для той поездки. Оливии так хотелось предстать перед ним в сияющих солнечных лучах и поделиться с ним этой радостной вестью. И все начало дня она была исполнена лишь счастьем и покоем.

Приятная новость уже готова была сорваться у нее с кончика языка, когда вдруг их внимание отвлекла та незнакомая девушка. Вопли ее были такими громкими и пронзительными! От этих звуков Оливия мысленно перенеслась обратно в Лондон, в те страшные ночи, когда похожие отчаянные крики слышались из-под разрушенных домов.

Реакция Эдварда на столь бедственное состояние девушки немало огорошила Оливию. Она поняла, что он видит в несчастной не страдающего человека, а лишь непростой клинический случай, с которым всего лишь надо разобраться.

Дверь в зимний сад открылась, и, повернувшись на звук, Оливия различила в полутьме силуэт мужа.

– Твои мысли дотянулись до меня даже в доме, – сонно сказал он.

Оливия сдвинулась на диванчике, освобождая для него место, и, когда Эдвард сел рядом, вытянув ноги, она прижалась к нему сбоку.

– Это все из-за ночи. Сам знаешь, я больше не могу нормально спать ночами.

– И что звезды – помогают?

– Да, в них мир и покой.

От Эдварда пахло чистотой и мылом после ванны, которую он всегда принимал, возвращаясь из больницы. Его ладонь скользнула к ее слегка округлившемуся животу.

– Ты беременна?

Оливия вскинула на него взгляд, припомнив, что именно его лицо было первым, что она увидела, когда ее извлекли из каменного плена.

– Да.

Эдвард широко улыбнулся и, крепко обняв, прижал ее к себе.

– И давно?

– По-видимому, с Рождества.

Он зарылся лицом в ее распущенные локоны.

– Господи, как же я счастлив!

– Я тоже, – тихо отозвалась она.

Но как бы ей ни хотелось всецело предаться радости этого мгновения, мысли Оливии все равно постоянно возвращались к той молодой женщине, которую она увидела в Линчбурге.

– У меня все не выходит та женщина из головы.

– Какая женщина? – с искренней озадаченностью переспросил Эдвард.

– Что появилась в тот день, когда я привозила тебе в больницу ланч.

– Ах, та… И что с ней?

– Она была так сильно расстроена.

– Многие из тех женщин, которых мы лечим, легко выходят из равновесия. Большинство из них немного не в своем уме, и они нуждаются в нашей помощи. Это весьма огорчающее зрелище. И мне очень жаль, что тебе пришлось такое наблюдать.

– Знаешь, я девять часов пробыла похороненной заживо под завалом, но даже мои переживания бледнеют в сравнении с ее страхом и ужасом.

Эдвард некоторое время молчал.

– Боюсь, что ее жизнь никогда не будет легкой.

– А что ты ей сделал? – спросила Оливия.

– Я сделал то, что было необходимо. Я сделал все, чтобы ее недуг не передался следующим поколениям.

Оливия ощутила четко различимое сердцебиение под кончиками пальцев.

– И что это означает?

– Мать той девушки страдает тем же, чем и она. Это передается по наследству. И отец ее не хочет, чтобы дочь однажды родила детей, обреченных на тот же недуг.

– И что ты сделал?

– Я произвел легкую и простую процедуру, гарантирующую, что у этой особы никогда не будет детей. Она сможет жить счастливой жизнью – настолько полноценной и нормальной, насколько ей это удастся, – разве что в этой жизни не будет детей.

– Откуда ты можешь знать, что ее дети будут страдать той же болезнью?