Сад нашей памяти - [101]

– Я уже поняла для себя, что мне совсем не нравится Эдвард Картер.

– Не суди о нем чересчур строго. Он был человеком своего времени. Не идеальным, конечно. Но он старался сделать как лучше.

– Его «как лучше» означало, что ты не посмела сама меня растить.

– Я еще не готова была растить ни тебя, ни вообще какое-либо дитя. Меня тогда приняли в Школу права, и я отдавала себе отчет, что в ближайшие десять лет мне предстоят долгие часы кропотливой учебы и труда. Оливия сразу же это поняла. И теперь, оглядываясь назад, на те напряженные годы после твоего рождения, я понимаю, что у меня просто не оставалось бы времени на то, чтобы быть хорошей матерью.

У Либби в душе поднялся целый шквал эмоций, и не будь она столь выдержанным человеком, они, чего доброго, могли бы снести ее с ног.

– А кем был мой настоящий отец? Он знал о моем существовании?

– Да, он о тебе знал. И, веришь ты или нет, он с большой сердечностью отнесся ко мне, узнав, что я забеременела. Он послал мне деньги и помогал, насколько мог.

– Но он не захотел меня растить. Он что, был таким же молоденьким, как ты? – От гнева голос Либби сделался неровным, точно ломающимся.

Элайна сцепила руки на коленях и отвела плечи назад.

– Он был намного старше. И к тому же женат.

– Женат?

– Я вовсе не горжусь тем, что когда-то совершила. Можно было бы пуститься в объяснения «почему и зачем», но теперь это уже не имеет значения. Мне уже давным-давно следовало бы себя простить.

Для Элайны это был уже давно пройденный этап, однако Либби еще с трудом продиралась через новую для себя территорию.

– Кто он?

Элайна сделала глубокий, протяжный вдох.

– Твоим настоящим, биологическим отцом был доктор Аллен МакКензи.

Услышав папино имя, Либби почувствовала себя так, будто ей крепко бухнули кулаком по голове.

– Повтори еще раз.

– Твой папа и был твоим настоящим, биологическим отцом.

Либби откинулась назад, вжавшись хребтом в спинку стула.

– Не понимаю, как такое возможно?

– Я училась в колледже на последнем курсе и приезжала домой на каникулы. В перерывах между семестрами работала в медицинской приемной у своего дедушки. А у твоего отца дальше по коридору был педиатрический кабинет. Дедушка всегда хотел, чтобы я стала врачом, а потому пристроил меня стажером в приемную к твоему отцу. У твоего папы было прекрасное чувство юмора, и он необыкновенно любил детей.

– Да, мне все у нас говорят, каким он был добрым.

– Да, он был добрым и великодушным. Пожалуйста, никогда не упускай это из виду.

– То есть он изменил моей матери?

– Лишь однажды. У твоей матери тогда был новый курс медикаментозной терапии, и твоего отца она к себе не подпускала. Он ходил как в воду опущенный. А я тогда рассталась с парнем из колледжа. И так случилось, что у нас обоих настал момент, когда мы потеряли бдительность.

От слез у Либби перехватило горло.

– И где это случилось?

– В Вудмонте. Я забыла в кабинете бумажник, и он привез его мне домой. Бабушка с дедушкой оказались в отъезде, и дом был целиком в моем распоряжении. Я пригласила его войти, угостила пивом. И как-то все так быстро перешло от одного к другому… На следующее же утро я уволилась с работы, и в следующие полгода мы ни разу с ним не виделись.

– И ты с первого же захода понесла?

– Да. У меня никогда не было проблем забеременеть.

Либби шумно втянула носом воздух.

– Как жаль, что я этого не унаследовала.

– Мне тоже очень жаль. Когда мы с твоим отцом встретились осенью за ланчем, он говорил мне о твоих проблемах. Сразу должна заметить, Тед о нашей с ним встрече знал.

Либби прижала кончики пальцев к вискам.

– И когда ты сообщила моему отцу, что беременна?

– Я была уже на шестом месяце. Оливия настояла на том, чтобы я сообщила об этом отцу ребенка. И я позвонила ему.

– И что было после того, как ты ему обо мне сказала?

– Он немедленно приехал в Нью-Джерси, даже мысли не допуская, что я могу врать. Спросил, как я намерена поступить дальше, и когда я сказала, что подумываю отдать ребенка в приемную семью, он тут же заявил, что хочет тебя удочерить. Сразу я на это не согласилась, но чем ближе подходил срок родов, тем разумнее мне это представлялось. Так я всегда буду знать, где ты. К тому же я ничуть не сомневалась, что твой отец будет очень тебя любить.

– А моя мать знала о вашем грехе?

– Отец твой сказал, что ничего ей не рассказывал. Он не хотел сделать ей больно. К тому же он надеялся, что, отдав дитя ей на воспитание, сумеет как-то исправить нашу с ним оплошность.

– Да ну!

– Не стоит думать о нем плохо. Он в самом деле сделал все как лучше.

У Либби все тело словно онемело – как будто она заглотила целый галлон новокаина.

– Мне кажется, насчет моей матери ты ошибаешься. Она все знала.

Элайна насупила брови.

– Твой отец мне клялся, что она не в курсе.

– Она была проницательной женщиной, – с тоской покачала головой Либби. – А еще я помню: она постоянно возила меня в Вудмонт. Она частенько говорила мне, что это поместье – важная часть истории.

– Скорее всего, она говорила это в общих чертах.

– Нет, я так не думаю. Если бы она ничего не знала, то не стала бы меня так разодевать для поездок в Вудмонт и вообще так с этим суетиться. Мне кажется, она надеялась, что нас увидит твоя бабушка. Наверное, мама хотела, чтобы та знала, что такой человек, как она, способен достойно воспитывать ребенка.