Сад и канал - [13]

Кстати, тогда же было отмечено и появление первых «мумий». Самые ранние сведения о них начали поступать к нам также в первых числах июня. Возникали они с каким-то поразительным, просто удручающим однообразием и поэтому, вероятно, также не вызвали у нас особого интереса. Выглядело это примерно следующим образом. Гражданин Поливанов Н. М. сорока восьми лет, русский, коренной петербуржец, разведенный, имеющий ребенка от первого брака, по специальности – инженер, найден мертвым в своей квартире (улица Разъезжая, 26) – с почерневшим лицом и коричневым, высохшим, точно дерево, телом. Вероятное пребывание в таком состоянии – несколько суток. Признаков насильственной смерти нет. Диагноз неясен… Гражданин Потякин С. Б. девятнадцати лет, русский, коренной петербуржец, не женат, детей не имеет, слесарь-сборщик Четвертого инструментального предприятия, найден в своей квартире (улица Подольская, 21) – с почерневшим лицом и коричневым, высохшим, точно дерево, телом. Обнаружена легкая алкогольная интоксикация. Пребывание в таком состоянии – не менее двух дней. Признаков насильственной смерти нет. Диагноз неясен… Гражданка Мамонова О. С., тридцати трех лет, русская, петербурженка, замужем, имеет ребенка, управляющая делами треста «Ремчас», найдена мертвой в своей квартире (проспект Огородникова, 13) – с почерневшим лицом и коричневым, высохшим, точно дерево, телом. Пребывание в таком состоянии – около четырех часов. Признаков насильственной смерти нет. Диагноз неясен… И так далее, и тому подобное.

Этот список можно было бы продолжать достаточно долго. Полагаю, что в картотеке у Лени Курица фигурировало не менее двух сотен фамилий. В некоторых случаях мумификация происходила буквально на глазах у окружающих, и, что самое интересное, при полном отсутствии какой-либо внешней причины. Начиналось это, как правило, с так называемой «быстрой фазы»: человек вдруг приходил в неистовое возбуждение, напоминающее истерику, зрачки у него расширялись, речь существенно ускорялась, пальцы рук, будто в треморе, быстро и непроизвольно подергивались. Продолжалось все это обычно секунд двадцать-тридцать и заканчивалось так же внезапно, как и начиналось. То есть, сама «фаза тремора» была очень короткой, но за этот практически неуловимый период человек резко преображался. Собственно, это был уже совсем другой человек. Даже внешне он зачастую выглядел как дальний родственник прототипа. Словно кто-то другой вселялся в его прежнюю оболочку, и теперь, преодолевая внутреннее сопротивление, заставлял вести себя самым неожиданным образом. Человек, например, становился приниженным и чрезвычайно робким, непрерывно сутулился, кланялся и за что-то молитвенно благодарил окружающих. Самое странное, что он при этом, как правило, часто-часто крестился и униженно, точно милостыню, выпрашивал хлеб и мелкие деньги. А получив, подаяние, пытался с ним немедленно спрятаться. В общем, «опера нищих», как это классифицировалось в наших неофициальных бумагах. Но достаточно часто присутствовала и другая модель поведения. В этом случае «мумия», напротив, становилась чрезвычайно высокомерной, неожиданно проявлялись – заносчивость, грубость и явное пренебрежение к собеседникам. Человек, словно маленький бог, начинал повелевать и командовать, вместе с тем то и дело с каким-то испугом оглядываясь по сторонам. Он словно не понимал, как здесь очутился. Этот образ, конечно, гораздо более трудный для локализации, был впоследствии назван «царское облачение». Все свидетельствовало о том, что возникает совершенно новая личность. Финал, тем не менее, был в обоих случаях одинаковый. Человек вдруг спотыкался на полуслове, вздрагивал, точно уколотый, резко темнел лицом, где высыхала и трескалась, как пергамент, твердая кожа, глаза его заливало белой смертельной мутью, а затем он слабо качался и падал, как кукла, бесчувственно ударяясь о землю. Раздавалось хрипение, и жизнь отлетала, по-видимому, уже навсегда. Никого из захваченных мумификацией реанимировать не удалось.

И, наконец, циркулировали совсем уже неправдоподобные слухи. Будто бы существует в тайных пустотах под Исаакиевским собором некий подземный Храм. Необъятные своды его высечены в гранитной скале. Девять дьяконов, слепых от рождения, отправляют там службы. Девять черных гадюк охраняют алтарь, выточенный из нефрита. Раз в году совершается возле него особая Черная Евхаристия, и тогда, приложив ухо к земле, можно слышать удары в громадный каменный колокол. А причащаются там глиной, песком и нефтью. Одежда дьяконов – из корней. Руки их – черны от сырой земли. Этот Храм существует с момента основания города. И суждено ему пребывать во мраке ровно триста лет и еще один день. А затем бесшумно, словно мертвая, распахнется болотная почва, рухнут здания, рассыпятся в труху городские коммуникации. И предстанет глазам уцелевших Пещера, заросшая серебряными сталагмитами. И тогда девять дьяконов, помахивая кадилами, выйдут из нее на поверхность. И, подняв к небу бледные, незрячие лица, под гул колокола отправят последнюю службу. А потом навсегда разойдутся в девять концов света, и не будет жизни на этом месте тоже – триста лет и еще один день…