Сад Эдема - [41]

А может быть, реставратор при восстановлении черепа эоантропа припоминал особенности строения черепа питекантропа? Иначе как объяснить такую небольшую высоту черепной крышки, ее приплюснутость и значительную ширину? Конечно, плоскость износа зубов эоантропа действительно оказалась такой же, как и у коренного, найденного Дюбуа в Триниле, но стоит ли и в остальном оглядываться на питекантропа? Ведь теперь, после открытия в Пильтдауне, проблема «недостающего звена» с Явы выглядит несколько иначе. Во-первых, датировка возраста питекантропа остается до сих пор неопределенной, в то время как геолого-палеонтологические проблемы, а следовательно, и вопросы определения возраста отложений в Баркхам Манер, не в пример Три-нилу, решаются удовлетворительно. Во-вторых, по полноте находок останков черепа эоантроп несравним со скудным материалом питекантропа. Какой аспект проблемы «недостающего звена» ни взять, «человек зари» представляет значительно более полную картину древнейшей стадии эволюции человека. Эоантроп, судя по всему, настоящее «недостающее звено», а питекантроп — просто-напросто странная, остановившаяся в развитии на десятки миллионов лет боковая ветвь обезьянообраз-ного предка человека. Если «человек зари» Пильтдауна истинный предок Homo sapiens, то в таком случае и обезьянолюди типа неандертальцев представляют собой тупиковую ветвь эволюции. Вот в чем глубинное значение открытия в Баркхам Манер! Разве можно после находок мистера Даусона и сэра Вудворда сомневаться в очень раннем появлении на Земле «человека разумного»?

Кизс призвал вместе с тем продолжить работу над реконструкцией черепа. Ему казалось, что по объему мозг эоантропа приближался к 1500 кубических сантиметров, а что касается челюсти, то следует хорошенько подумать, каким должен быть клык, поскольку особенности его строения имеют принципиальное значение. Кизс высказал предположение, что клык эоантропа вряд ли был таким обезьяньим и огромным, каким его представил при реставрации Вудворд. Его длина, по всей вероятности, должна составлять не 14,5 миллиметра, а около 10 миллиметров, вид ему следует придать почти человеческий, и чтобы он не выступал далеко за пределы зубного ряда.

Резким диссонансом со всеми остальными выступлениями прозвучала лишь речь профессора анатомии Королевского колледжа Ватерстона. Он удивился, как можно всерьез обсуждать вопрос о сочетании чисто обезьяньей по типу челюсти и черепа, который мог принадлежать «рядовому лондонцу». Их «функциональная ассоциация», утверждал Ватерстон, попросту невозможна. Совмещать то и другое столь же противоестественно, как, скажем, пытаться «приладить» стопу шимпанзе к соответствующим костям ноги человека! Выход из затруднительного положения Ватерстон видел в признании разновременности челюсти и черепа, в том, что в Пильтдауне обнаружены кости животных, относящиеся к разным эпохам, да и каменная индустрия явно подразделяется на два обособленных хронологических блока.

В ответном слове Вудворд решительно отверг предположения Ватерстона. Он снова обратил внимание слушателей на сходство в цвете черепа и челюсти, свидетельствующее, по-видимому, об их одинаковой минерализации, на их открытие в непосредственной близости друг от друга, на отсутствие натяжки в предположении о функциональной связи «сапиентного» черепа и обезьяньей челюсти, поскольку у последней отмечен необычный для антропоидов плоский износ зубов. Абсурдно предполагать, что в одном слое рядом найдена челюсть обезьяны без черепа и череп человека без челюсти. Вудворд продолжал также настаивать на своей реконструкции внешнего облика клыка эоантропа. С помощью вылепленного из пластилина муляжа он доказывал ее оправданность и в заключение выразил уверенность, что в случае открытия клыка он будет определенно сходен с клыком шимпанзе. Лишь при условии свободного передвижения челюсти износ ее будет отличаться от обезьяньего и напоминать человеческий. Но с Кизсом можно согласиться в том, что над уровнем других зубов клык действительно особенно сильно выступать не будет.

Триумф Даусона и Вудворда был несомненным. Председатель под одобрительные возгласы собравшихся поздравил их с удачей и пожелал успеха в предстоящих раскопках, которые, как он надеется, конечно же будут продолжены. Барлингтон Хауз опустел поздно ночью.

Среди публики, покидавшей заседание, не было более недоумевающего человека, чем геолог Е. Т. Ньютон. Он никак не мог понять, почему корифеи, столь холодно встретившие в 1896 г. его сообщение об открытии в Галли Хилле древнейшего Homo sapiens, теперь покровительственно приветствуют Даусона и Вудворда. Может быть, все дело в том, что найденный им череп человека имел не обезьянью, а обычную человеческую челюсть?..

В зимние месяцы и весной Даусон и Вудворд занимались подготовкой предварительной публикации материалов Пильтдауна; в 69-м томе «Квартального журнала

Геологического общества Лондона» резервировалось место для статьи «Об открытии палеолитического черепа и челюсти человека в кремнистом гравии, перекрывающем вилдские (гастингские) слои в Пильтдауне (Флэтчинг) графства Суссекс». Эллиот Смит обещал написать к статье специальный «Appendix». В то же время лучший специалист Британского музея по изготовлению муляжей доктор Барлоу изготовил превосходные гипсовые копии обломков черепа и челюсти эоантропа. Первооткрыватели европейского «недостающего звена» не могли себе позволить риска демонстрировать подлинные находки. К обломкам пильтдаунского черепа по-прежнему никто не допускался. Специалисты получили возможность изучать останки «самого древнего англичанина» лишь после того, как Барлоу подготовил слепки. В апреле — мае 1913 г. они были высланы Эллиоту Смиту, Кизсу, Пикрафту, Ф. Г. Пирсону, Ле Грос Кларку, А. С. Ундервуду, Г. Ф. Осборну, Г. Вейнерту, Алешу Хрдличке и Теодору Маккону. Тейяр де Шарден повез в Париж муляжи, изготовленные для Марселена Буля. На середину лета планировалось важное предприятие: 100 членов Геологической ассоциации Британии получили специальное приглашение Чарлза Даусона посетить Пильтдаун и осмотреть гравий, в котором залегали останки эоантропа, кости животных и камни со следами обработки. 12 июля 1913 г. Баркхам Манер посетила многолюдная экскурсия джентльменов из Лондона. Среди них были известные специалисты по геологии, палеонтологии, анатомии и археологии. Пояснения давал не только Даусон. Луис Аббот обратил внимание Кизса и Кеннарда на ряд примечательных особенностей гравия Пильтдауна. Джентльмены с удивлением осматривали склон древней террасы Узы, ставшей теперь историческим местом. Они, возможно, думали о том, что вряд ли обратили бы внимание на мало чем примечательную яму размером 10 X 50 ярдов (9,1 Х 45,7 метра). Да и с чисто профессиональной точки зрения Пильтдаун, пожалуй, малоподходящее место, чтобы предполагать открытие здесь ископаемых человека и животных. Толщина гравия составляет всего 18 дюймов (0,46 метра), а ведь именно в нем одном, по существу, обнаружены кости, нигде более в Южной Англии не встреченные! Какой проницательностью и чутьем нужно обладать, чтобы, во-первых, обратить внимание на Пильтдаун, оценить его значение, а затем в течение ряда лет посещать эти ямы для добычи гравия! Следует ли говорить о том, что экскурсанты слушали Даусона с почтительным вниманием? Разумеется, среди них нашлись и скептики: Барб, в частности, удивился, почему стоянка, если она столь древняя, так «мелка (слой почти на поверхности) и ограниченна», а А. Г. Вейдж выразил сомнение археологу Регинальду Смиту относительно правильности «геологической интерпретации вопроса». Но кто же, в самом деле, мог рассчитывать на единодушие такой огромной компании? Давно известно, что вряд ли найдется в мире пара геологов, которые могли бы сразу сойтись во мнении. Короче говоря, организаторы экскурсии и ее участники остались довольны друг другом.