Сад чародея - [2]
— Ох, и задаст мне мать, если узнает. Убьет, но так и надо. Не говорила разве, что этим все закончится, если ума не наберусь… говорила матушка, буду как Юльча Ковач… как Юльча…
Потом ее позвали в дом — надо было приготовить постели и подать ужин. Дел было немало. Маленького еще покормить. Маришка возилась с ребенком, целовала его.
И только когда легла сама, вспомнила о произошедшем, о ребенке, которого только что уложила.
— И у меня будет маленький… что за дело… — попыталась она утешить себя, но все равно тихо заплакала. Правда, плач длился недолго — Маришка легко и быстро уснула, чисто и глубоко дыша дыханием уставшего человека.
Черная тишина
Перевод Е. Сочивко
Доктор, в этом письме я вам все объясню. Все дело в моем брате — светловолосом румяном мальчике, чьи темные глаза всегда смотрели вдаль. И еще кое в чем… В черной тишине.
Он неожиданно вырос. Вчера вечером это был еще крохотный, милый, лепечущий малыш, а наутро — уже подросток. С ужасающими мускулами, густой щетиной и злыми, страшными, горящими глазами. О, как болело у меня сердце в то утро! Я знал, я чувствовал… Как подбирается к нам черная тишина, как медленно вздымаются ее крылья летучей мыши.
Наш чистый дворик, где когда-то росли кустовые розы, теперь заполнился отвратительными зловонными сорняками. С крыши дома падала черепица, а со стен осыпалась известка.
Потом пришли эти ужасные ночи. Мои сестренки судорожно всхлипывали во сне. Мама с папой зажигали свечу и смотрели друг на друга опустошенными бессонными глазами. Никто не понимал, что происходит, и что нас ждет впереди. Только я. Один я. Я чувствовал, как приближается черная тишина.
Ричард, гадкое животное, в пятницу вырвал с корнем все молодые деревца во дворе, и поджарил на медленном огне белого котенка — котенка Анико. Бедный зверек страшно корчился, когда его нежная розовая кожа, поджариваясь, становилась все темнее.
Как мы все плакали! А Ричард, хохоча, убежал.
Ночью он взломал дверь еврейского магазина и вытащил все деньги из кассы. А потом бегал по улице, разбрасывая их во все стороны. Утром, когда он еще спал в своей кровати, мы увидели, что у него прострелена ладонь. В него стрелял полицейский. Мама встала на колени у кровати и бережно смыла кровь. Ричард продолжал безмятежно спать.
О, до чего же он был омерзителен!
Мы стояли вокруг кровати и оплакивали другого Ричарда, светловолосого и румяного. И с ужасом ждали черную тишину.
Однажды, когда Ричард довел папу до отчаяния, тот закричал:
— Мерзавец, злобное животное! Убирайся! Прочь с наших глаз!
Ричард ничего не сказал, но съел все мясо — все, что было на блюде. Сестры печально следили за тем, как он пожирает все в одиночку. Папа посмотрел на маму. В глазах у них стояли слезы. Я видел, что папа смертельно побледнел и дрожал. Он боялся Ричарда.
Я вскочил и ударил Ричарда по лицу. Он отбросил меня к стене и выбежал из комнаты.
Когда я лежал в кровати весь в жару, а на голове у меня все еще был кровоподтек от удара, Ричард пришел ко мне среди ночи. Разбил окно и запрыгнул в комнату, усмехнулся мне прямо в лицо, и заговорил своим визгливым голосом:
— Я поджег дом губернатора! А ведь его дочь спит там, в комнате, в белой кроватке. Ее грудь медленно вздымается и опускается. Но скоро ее кровать охватит огонь. Мой огонь. Она проснется в горящей кровати. И поцелуи огня сделают ее белые ноги коричневыми. А голова ее облысеет, хотя волос у нее предостаточно. Облысеет! Слышишь? Облысеет! Прекрасная светловолосая дочь губернатора станет лысой!
Ричарда отвели к врачу, и тот сказал, что он сумасшедший.
Как это сумасшедший? Почему? О, нет, никакой он не сумасшедший! Все из-за черной тишины. Уж я-то знаю.
Мы отвезли Ричарда в сумасшедший дом. Почувствовав, как его хватают санитары, он стал сопротивляться. Некоторых избил до крови. Потом его связали, и, зло ругаясь, били железными палками. Ричард плевался кровавой пеной и ревел. И до чего же отвратительным был этот ревущий голос, заполнявший пространство на мили вокруг.
Когда мы с папой возвращались из сумасшедшего дома, я заметил, что даже углы вагонов заполнены этим ужасным звуком. Стоило прикоснуться к чему-нибудь пальцем, как в ответ тут же раздавался этот тошнотворный рев.
Той же ночью Ричард сбежал домой. Сорвал железные петли на окне и разбил себе лоб, но все-таки вернулся. Бегом. А за ним — черная тишина.
Был рассвет, три часа ночи. Я не спал, когда вернулся Ричард. Я все слышал. Он перелез через ворота, и черная тишина накрыла наш маленький домик своими мерзкими влажными крыльями.
В саду завяли цветы. Все видели страшные, мучительные сны. Скрипели кровати, раздавались тяжелые вздохи и стоны.
Лишь я один не спал и прислушивался.
Ричард тихо прокрался по двору. Он зашел в нашу комнату, где раньше мы спали вместе. Я не осмеливался пошевелиться. Но ему и не было до меня дела. Он завалился на кровать и уснул.
Затем все случилось так, как хотела черная тишина. Она тяжестью легла мне на грудь и смешалась с кровью. Это было ужасно. Я хотел убежать, но она уже была у моей кровати и каркающим голосом нашептывала мне разные мерзости.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.
Литература на венгерском языке существует не только в самой Венгрии, но и за ее пределами. После распада Австро-Венгерской империи и подписанного в 1920 г. Трианонского договора Венгрия лишилась части территорий, за границами страны осталось около трети ее прежнего венгероязычного населения. На протяжении почти ста лет писатели и поэты венгерского «ближнего зарубежья» сохраняют связь с венгерской литературой, обогащая ее уникальным опытом тесного общения с другими культурами. В сборнике «Венгрия за границами Венгрии» представлены произведения венгерских писателей Трансильвании, Воеводины, Южной Словакии и Закарпатья.Литературно-художественное издание 16+.