С. Ю. Витте - [66]

/₂ сантимов и постепенное накопление золотого запаса – были уже приняты, когда С. Ю. Витте вступил на должность министра. Новый сановник был настолько мало сторонником золотой валюты, что хотел пойти совершенно иным путем, именно путем бумажной инфляции, дабы иметь под рукой материал для снабжения кредитом любого предпринимателя. С этой целью был переделан устав Государственного банка, предназначенного быть широким учреждением для развития дешевого кредита. Переубедило Сергея Юльевича то обстоятельство, что при таком порядке пришлось бы продать золотой фонд, чтобы не оставить без употребления заключающуюся в нем крупную ценность. В конце концов, денежная реформа была обусловлена единственно желанием использовать этот фонд. И г-н Витте волей-неволей пошел по следам своего предшественника, пошел свойственным ему быстрым ходом. Для того чтобы золотой фонд продолжал возрастать, нельзя было ограничиваться получением ввозных пошлин золотом, введенным уже у нас с половины 70-х годов. Это было бы слишком медленно, и вдобавок вместо золота торговцы часто выплачивали бы пошлину бумажными деньгами, только присчитывая курсовую разницу. Покупать золото за границею – тоже ни к чему не вело бы, так как уплаченные за него бумажные деньги возвращались бы неминуемо обратно в Россию. Кроме игры на бирже и добывания золота дома оставалось одно – продажа фондов и процентных бумаг за границу, за что принялось, помимо частных лиц, само правительство, производившее эту операцию в широких размерах. При расчете нашего иностранного долга нельзя поэтому ограничиваться одними займами. Наша задолженность более чем наполовину состоит из отчужденных иностранцам ценностей, – делающих из этих иностранцев как бы вкладчиков огромного предприятия, именуемого Россией. С виду эти продажи русских ценностей – как будто не заем; но так как на самом деле приходится купоны оплачивать золотом, это завоевание иностранных рынков для наших процентных бумаг ведет к усилению пассивного характера нашего расчетного баланса. Утверждать, как делал это министр финансов, будто наши платежи по заграничным долгам почти не возросли, значит, стало быть, лишь намеренно закрывать глаза перед действительностью. Проценты по займам, в самом деле, возросли очень мало, благодаря тому, главным образом, что по ренте погашение более не производится, a в ренту превращены целый ряд займов, и благодаря тому еще, что произведена конверсия[113] всех долговых обязательств, какие можно было конвертировать. Но, во-первых, это было достигнуто посредством удлинения срока конвертированных долгов; a во-вторых, в сумму платимых процентов избегают включать то, что приходится вносить ежегодно иностранным банкирам за отчужденные правительством фонды и процентные бумаги. Но этим далеко не ограничивается возрастание задолженности при С. Ю. Витте. Наряду с образованием золотого фонда для открытия размена смелый министр предпринял другую колоссальную операцию – скупку в казну большинства частных железных дорог. Конечно, за эти дороги платилось не наличными деньгами, а облигациями, но по этим облигациям требовалась уплата процентов; а так как они перекочевывали за границу, проценты оказывались золотыми. В результате платежи казны заграничным комиссионерам, совершавшим все эти уплаты, выросли на очень значительную сумму. И так как вследствие того наш расчетный баланс[114] не переставал быть пассивным, приходилось заключать все новые и новые займы, дабы не упустить из рук накопленного золотого фонда. Это делалось при очень, даже при слишком благоприятных итогах бюджета, неизменно сводившегося с превышением актива на крупную сумму – ежегодно от 120 до 200 млн излишка. Не говоря уже о том, как нерационально было намеренно не предвидеть этих излишков, дабы иметь материал для сбережений, жирные доходы казны, т. е., в сущности, переплаты обывателя, совпадали с ежегодными займами, все глубже выкапывавшими финансовую пропасть. Это попросту значило добровольно идти к разорению. И нетрудно было догадаться, что вовсе не нужны были для внутреннего хозяйства постоянные займы, так как приобретенное золото шло либо на постройку новых, очень сомнительных линий, либо на еще более ненужные ссуды частным ж<елезно>д<орожным> обществам. Ссуды эти были редко и неаккуратно возвращаемы. И такое хозяйничанье называли гениальным!

Посмотрим теперь, какова была внутренняя экономическая политика Сергея Юльевича. Публика была очарована обильным поступлением косвенных налогов, постоянно дававших превышение против сметных ожиданий. Эти превышения, очень хорошо предвиденные заранее, не включались, однако, в бюджет, чтобы соблазнять непосвященных ростом нашего финансового благополучия и вести тем временем к образованию крупного, так называемого «свободного» остатка. Этот свободный остаток предназначался для покрытия экстраординарных расходов. Г-н Вышнеградский сказал, что бюджетное равновесие будет тогда только достигнуто, когда излишка обыкновенных поступлений хватит и на чрезвычайный бюджет. Этого бухгалтерского эдема мы, положим, никогда не достигали. Но ежегодно крупные суммы предназначались для чрезвычайных издержек, щедро расходуемых на железнодорожное строительство и на усиление подвижного состава существующих обществ. Не стану рассматривать здесь, насколько новые железные линии были, в самом деле, нужны: про Котласскую дорогу уже, конечно, этого сказать нельзя