С. Ю. Витте - [204]

Легко представить себе, что испытывал этот человек, долгое время бывший первым после царя лицом, человек, с мнением которого считались европейские властители.

Нет ничего удивительного в том, что гр<аф> Витте, и «сан и возраст позабыв», пошел на скандал и нанес оскорбление своему преемнику.

Клячко (Львов) Л. М. Повести прошлого: Временщики конституции. Два премьера. Еврейское счастье. 2-е изд. Л., 1931. С. 72–73, 84–88, 94–95, 120–123.

В. Н. Коковцов Из моего прошлого Продолжение

Часть пятая. На посту председателя Совета министров, октябрь 1911 г

Глава IV

За это же лето 1912 года случился небольшой эпизод, о котором полезно упомянуть хотя бы для характеристики некоторых людей того времени и того, как ограждали свои личные интересы такие строгие судьи других, каким был хотя бы граф Витте, по напечатанным мемуарам которого все были или глупы, ничтожны, или корыстолюбивы и только он один был бескорыстен.

Перед самой моей поездкой в апреле месяце в Ливадию как-то днем, во время моих обычных докладов и занятий, приехала графиня Витте и в самых любезных выражениях стала говорить о том, что я один могу помочь ей и ее мужу, находящимся в совершенно безвыходном положении. Она заявила мне, что им буквально нечем жить и они должны спешно принять какое-нибудь решение: либо покинуть государственную службу и принять место с большим окладом в одном из банков, либо уехать окончательно за границу и зарыться в каком-нибудь ничтожном городке Германии. По ее словам, первое решение всего более улыбается ее мужу и ей самой, но она слышала, что по моему же докладу государь отнесся неодобрительно к такому решению и потому на мне лежит до известной степени долг помочь им увеличением содержания настолько, чтобы бывший министр финансов, спасший Россию от гибели, человек, заключивший мирный договор с Японией на таких условиях, о которых никто не смел и мечтать, не жил как нищий и отказывал себе во всем.

Я обещал доложить обо всем государю, но сказал, что для меня необходимо видеться лично с гр<афом> Витте, дабы потом не было с его стороны каких-либо нареканий на то, что я сделал что-либо без его прямого ведома.

Мы расстались самым сердечным образом. Графиня Витте горячо благодарила меня, сказавши, что она никогда не сомневалась в моем благородстве и что она уверена в том, что я и не подозреваю, как почитает меня ее муж, который постоянно говорит обо мне в самых нежных выражениях и твердит всем и каждому, что величайшее счастье для России – иметь во главе правительства именно меня. На другой день я получил от нее письмо, которое сохранилось в немногих моих бумагах, которые удалось спасти от полного разгрома моей квартиры. Вот оно:

Понедельник 16 апреля 1912 г.

Дорогой Владимир Николаевич!

Я рассказала мужу об нашем дружеском разговоре; он был смущен, что надоедаю вам, и сказал: раз его величество ему изволил сказать, что он его положение устроит, то Сергей Юльевич должен уверенно ждать решение государя.

Что же касается материального положения, то увеличение его казенного содержания его никоим образом устроить не может. Материальное положение могло бы быть облегчено только единовременной выдачей нескольких сот тысяч рублей, и тогда он мог бы быть спокоен. Понятно, муж был бы очень рад повидаться с вами и переговорить, но боится отнимать ваше драгоценное время своими мелкими личными делами, зная, как вы заняты.

От всего сердца желаю вам счастливого пути и прекращения всех мерзких интриг, которые направлены против талантливого и умного председателя [Совета] министров и министра финансов.

Благодарю вас, дорогой Владимир Николаевич, за ваше постоянное дружеское и доброе отношение к нам.

Искренно вам преданная

М. Витте

Получивши это письмо и не успевши еще ни ответить, ни даже протелефонировать гр<афу> Витте, я получил от него на другой же день запрос по телефону о том, когда он может заехать ко мне в Ливадию.

В тот же день он был у меня перед самым моим обедом. Начал он разговор с того, что его жена была у меня без его ведома, так как он решил сам никого о себе не просить, тем более что ему известно, что его близкие друзья говорили о его невыносимом положении государю, и последний ответил, что хорошо об этом осведомлен и будет говорить с министром финансов. Если же его величество этого до сих пор не сделал, то, очевидно, не желает, и, следовательно, бесполезно ему надоедать разве, что «вы возьмете мое дело в руки и поможете мне выйти из такого положения, при котором я буквально доедаю последнее, что у меня осталось, а жить на нищенское жалование, после отнятой аренды[239], т. е. на какие-то 24 тыс. руб. в год, я давно уже отвык».

Я сказал гр<афу> Витте, что если бы речь шла об увеличении его содержания, хотя бы на 10 тыс. руб. в год, то я знал бы, что делать. Я переговорил бы с председателем Государственного совета и попросил бы его разрешить мне доложить об этом государю и не сомневаюсь в успехе, но так как из письма графини я вижу, что этим дела не разрешить, то я должен сказать прямо, что не могу просить государя о такой выдаче, так как за восемь лет моего управления министерством я постоянно боролся против таких выдач. Я прибавил, что обещаю не возражать, если государь меня спросит, и я думаю, что самое простое и естественное – чтобы гр<аф> Витте решился обратиться непосредственно к государю, т. к. этим путем он не будет упрекать себя впоследствии в том, что не исчерпал всех способов ранее, чем решиться переменить всю свою жизнь. Подумавши немного, Витте сказал, что «пожалуй, что вы правы, тем более что неизвестно даже, говорили ли ему мои друзья или просто хотели отделаться от меня, когда я их спрашивал».