С. Ю. Витте - [116]
Я уже говорил, что с нами едет корреспондент газеты «Нью-Йорк Херальд» Мак-Келлох. Он состоял военным корреспондентом при нашей армии в Маньчжурии. Под Мукденом Мак-Келлох попал в плен к японцам и был приведен к генералу Куроки. Последний расспрашивал его, знают ли в русских войсках о происходящем в России и о том, что война у нас непопулярна. Затем Мак-Келлох был отправлен в город Дальний, а впоследствии – в лагерь русских пленных в Хиросиму. В конце концов его отпустили под условием не возвращаться в русскую армию. По наблюдениям Мак-Келлоха, японцы не утомлены войной, по крайней мере все раненые стремились обратно в армию. Он показал мне фотографии, снятые во время кампании, и просил представить Витте. Оказалось, что англичанин этот говорит по-русски, и Витте просидел с ним довольно долго на палубе, рассматривая снимки.
18/31 июля. За последние сутки погода изменилась к худшему, и началась сильная качка. От встречного парохода «Кампания» узнали, что на театре военных действий не произошло ничего нового и что первое заседание уполномоченных в Портсмуте предположено на 5 августа.
Витте любит проводить вечер в курительной комнате с кем-нибудь из нас за чаем. Большинство, впрочем, предпочитает пиво. Особенный любитель этого напитка – Самойлов, что вызывает вопрос Витте: «Которая это кружка?» Самойлов большой юморист, скоро подметивший слабости коллег и не упускающий случая подтрунить над важничаньем одного или заискиваньем другого. Его остроумие не щадит самого Витте, который подозревает, что не все видят в нем лишь большого исторического деятеля. Впрочем, Сергей Юльевич сам не лишен юмора и подчас зло посмеивается над своими сотрудниками, особенно достается Плансону и профессору Мартенсу. Последний торжественен и скучен, любит говорить об этикете и прецедентах и с особым удовольствием распространяется о конференциях и конгрессах, на коих присутствовал. Генерал Ермолов мил и корректен, о военных же талантах его судить не берусь. Набоков – человек весьма неглупый, но, пожалуй, слишком импульсивный.
Когда надоедает говорить о политике и о том, что сделают японцы, Витте слушает музыку в гостиной. Вчера во время вечернего концерта какой-то американец сыграл наш гимн, встреченный весьма одобрительно присутствующими. Один из пассажиров предложил при этом сыграть и японский гимн, но остальные протестовали, заметив, что это было бы бестактно.
19 июля / 1 августа. Вследствие сильного гольфстрима и противного ветра прошли лишь 503 мили. Качало так сильно, что наш шеф не сошел в столовую и завтракал в каюте, хотя прекрасно переносит качку. К вечеру море улеглось, и обычная традиционная церемония празднования последнего дня плавания вышла довольно удачной. Обедали мы в общем зале, и на этот раз в черных жакетах. Витте поместили по правую руку капитана, рядом посадили Мартенса, Шипова, Ермолова, меня и Диллона. Это интересный человек, хорошо знакомый с политикой, и притом говорит на всех языках, в том числе на русском. Против нас сидели какие-то именитые американцы, имена коих я забыл.
Стол украшен был бумажными гербами, германским и нашим – особое внимание со стороны пароходного начальства. Вообще последнее всячески старалось проявить свои симпатии к русским путешественникам, и особенно к самому Витте. К концу обеда зажглась электрическая иллюминация развешанных гирляндами фонариков и раздались торжественные звуки национальных гимнов – американского, немецкого и русского, вызвавшие аплодисменты публики. Некоторые обедавшие пришли в игривое настроение и, напялив на головы вынутые из хлопушек бумажные колпаки, стали перебрасываться конфетти и серпантинами. Центром внимания служил Витте, сохранявший, однако, среди этой карнавальной сцены олимпийское спокойствие. Вечер закончился танцами на палубе.
20 июля / 2 августа. Санди-Хук (Sandy Hook), самый выдающийся мыс американского материка, показался в 11 часов утра. Погода прекрасная, качка совсем прекратилась. Пассажиры укладываются и расплачиваются. Многие на прощание выпрашивают автограф Витте, подходя к нему с фотографиями, меню и визитными карточками. Сергей Юльевич всех удовлетворяет.
Еще до входа «Кайзера Вильгельма» в реку к нему приблизился пароход «Эмигрант» под русским и американским флагами; на нем были представители славянской колонии в Нью-Йорке. Пароход шел некоторое время рядом с нами, причем славяне кричали: «Ура, живио Витте» и пели национальные песни. Затем председатель славянского союза и два члена поднялись на «Кайзер» и представились Витте, сказавшему им несколько любезных слов. Одновременно пристал пароход с таможенными чиновниками и журналистами. Они вскоре отыскали Витте, гулявшего по палубе, и один из них произнес маленький приветственный спич, а затем стал задавать вопросы относительно предстоящих переговоров.
