С Потомака на Миссисипи: несентиментальное путешествие по Америке - [38]
Здесь шхуна развернулась, и я на какое-то мгновение очутился лицом к лицу с Алькатразом. Остров был погружен в чернильную тихоокеанскую калифорнийскую мглу. Лишь у восточного выступа «Скалы» слабо светились окна. Наверное, в «Доме Айры Хэйеса», — подумал я.
Шкипер выровнял «Прозрачную воду», и Сан-Франциско вновь полетел нам навстречу мириадами мерцающих огней. Но его электрическое очарование безвозвратно исчезло. Город выглядел чудовищно разбухшим вампиром.
— Куда? На Алькатраз? А на Луну вы случайно не хотите? — вспомнил я саркастическое замечание кассира из «Бэй круиз». До чего же усложнились в наше время критерии прогресса и цивилизации! Как раз в ту самую ночь, когда индейцы, предводительствуемые Ричардом Оксом, высадились на Алькатраз, космический корабль «Аполлон-II» доставил на Луну первых людей. История, оказывается, несмотря ни на что, еще не разучилась шутить.
Другое дело, что ее шутки уже не вызывают смеха…
Сан-Франциско.
Апрель 1970 года
Холмы и демократия
Земля держится на трех китах, Сан-Франциско — на сорока трех холмах. Киты, несмотря на свое мифологическое происхождение, демократично равноправны и похожи друг на друга, как две или, вернее, три капли воды. Холмы, несмотря на свое вулканическое происхождение, глядятся сословно — слоеным пирогом; одни повыше, другие пониже. Не от уровня моря с его похожими, как близнецы, каплями-брызгами, а от уровня доходов, с их кричаще непохожим содержанием звонкой монеты и шуршащих акций.
Самый главный холм в Сан-Франциско, безусловно, Ноб-хилл. Он и его обитатели смотрят на остальные холмы свысока. Недаром название холма происходит от слова «набоб», как с презрительным восхищением нарекли своих финансовых тузов и железнодорожных магнатов жители города. На Ноб-хилле живут люди, которые делают деньги на Уолл-стрите запада, то есть западного побережья Соединенных Штатов.
Уолл-стрит запада упирается в Маркет-стрит, шествует по Монтгомери-стрит и расползается по прилегающим к ней улочкам. В отличие от Уолл-стрита востока, находящегося в Нью-Йорке, его западный собрат и соперник выглядит куда веселее. Первый напоминает гигантскую расщелину в скалистых горах, второй — аллею, образуемую могучими ветвистыми деревьями. Впечатление это усиливают штаб-квартиры крупнейших адвокатских фирм, стены которых перевиты декоративными растениями, а карнизы украшены цветочными клумбами. Если Уолл-стрит в Нью-Йорке — каменные джунгли, Уолл-стрит в Сан-Франциско — просто джунгли или ботанический сад. Но этим и исчерпывается различие между ними. Цветы Уолл-стрита запада так же пропитаны кровью, потом и слезами, как и скалы Уолл-стрита востока. Эти цветы и скалы — да простят меня пуристы за подобное сравнение — одного поля ягоды. На Ноб-хилле у ягод сладкий привкус. Чем ниже спускаешься по холмам социального рельефа Сан-Франциско, тем горче становятся они.
Где кровь, пот и слезы, там и золото. Уолл-стрит запада вымощен золотом. Сейчас в переносном смысле, когда-то в прямом. Первые банки были, по сути дела, амбарами, в которых старатели хранили намытый ими золотой песок. Жители Сан-Франциско столь крепко привязаны к пуповине золотоносных жил, что буквально до конца прошлого века не признавали бумажных ассигнаций. В отличие от Уолл-стрита востока, от которого веет неотразимым реализмом Бальзака и Драйзера, Уолл-стрит запада подернут романтической дымкой Роберта Луиса Стивенсона и Брет Гарта. Недаром оба они долгие годы жили и творили в Сан-Франциско и недаром на излете Монтгомери-стрит, в старейшем городском парке Портсмут-плаза, высится колонна, увенчанная фигурой шхуны, одетой в бронзу, — в честь Стивенсона. Но опять-таки реализм Уолл-стрита востока и романтизм его западного собрата великолепно сопрягаются, несмотря на кажущийся стилистический разнобой. Они напрочно зарифмованы законами частнособственнической версификации, в которой золото все покупает, а булат все берет.
Путешествие по Уолл-стриту востока напоминает гангстерские фильмы, путешествие по Уолл-стриту запада — вестерны. Для меня лично это последнее впечатление связано со словами «Веллс Фарго». Сколько раз они мелькали с киноэкранов, красуясь на бешено мчащихся и отчаянно трясущихся дилижансах, за которыми со свистом и гиком неслись на неоседланных конях индейцы и которых брали в полон, пристрелив возницу и перебив охрану, бандиты в широкополых шляпах, именуемые у нас по «недосмотру» ковбоями. «Веллс Фарго». Эти два слова — загадочные и непонятные — звучали как музыка пустыни, как цокот копыт, как щелканье кнутов, как орлиный клекот, как шум водопадов. «Веллс Фарго». Кто это: индейский вождь или беглый каторжник, за голову которого назначен большой выкуп?
Как выяснилось, ни то и ни другое. Просто два предприимчивых дельца, Вильям Фарго и Генри Веллс, основали компанию, связавшую Нью-Йорк с Сан-Франциско, Атлантическое побережье Соединенных Штатов с Тихоокеанским. (Помните, сопряжение реализма и романтизма, каменных джунглей и ботанического сада?) Экспресс-дилижансы Веллса и Фарго отличались скоростью, а главное, надежностью. Даже старатели, подозрительность которых стала притчей во языцех, доверяли им свою душу, размельченную в золотой песок.
Это не история знаменитой группы «Битлз», не история их хождения по мукам и Америкам, по славе и концертам. Не в этом суть моего повествования, его лейтмотив. Мой рассказ, по существу, не о ««битлзах» и даже не о Джоне Ленноне, которого называли «шеф-битлзом», их душой и мозгом, их заводилой. Мой рассказ о времени.Между стрелками этого времени жизнь и смерть Джона Леннона выглядят парадоксом, превращенным обществом насилия в будничную повседневность, от чего этот парадокс становится не столько обыденным, сколько еще более жутким, что тоже, в свою очередь, парадоксально, но вполне объяснимо логически.
«При всем нашем богатстве и влиянии что-то сделано не так. Мы жаждем мира, однако находимся в состоянии войны. Мы верим в справедливость и равенство, однако в нашей стране существуют зло и несправедливость. Мы благоговеем перед данной нам богом природой, однако допускаем ее загрязнение…».
В брошюре дан публицистический портрет Гленна Тарнера — одного из представителей «нового поколения» американских мультимиллионеров. Автор — видный советский журналист-международник — раскрывает грандиозное шарлатанство, построенное на эксплуатации страсти американцев к быстрому обогащению, рассказывает о том, как отпрыск издольщика из Южной Каролины взобрался на Олимп американского бизнеса. Путь его отмечен многочисленными человеческими трагедиями и жертвамиПамфлет рассчитан на самые широкие круги читателей.
Известный публицист-международник, лауреат премии имени Воровского Мэлор Стуруа несколько лет работал в Соединенных Штатах Америки. Основная тема включенных им в эту книгу памфлетов и очерков — американский образ жизни, взятый в идеологическом аспекте. Автор создает сатирически заостренные портреты некоронованных королей Америки, показывает, как, какими средствами утверждают они господство над умами так называемых «средних американцев», заглядывает по ту сторону экрана кино и телевидения, обнажает, как порой причудливо переплетаются технические достижения ультрасовременной цивилизации и пещерная философия человеконенавистничества.ОБЩЕСТВЕННАЯ РЕДКОЛЛЕГИЯ:Бондарев Ю.
Грегори Нунцио Корсо (англ. Gregory Nunzio Corso; 26 марта 1930 — 17 января 2001) — американский поэт. Родился в г. Нью-Йорке. Когда Грегори был один год, его мать при таинственных обстоятельствах отказалась от ребёнка, передав его на попечение благотворительной католической организации. Правду Корсо узнал только в 67 лет: его мать была изнасилована его отцом и вела жизнь нищенки. Отец Корсо забрал сына домой, чтобы избегнуть призыва, но это не помогло, и Грегори остался бездомным. В 14 лет он попал в тюрьму за мелкое воровство, в 18 лет был приговорён к более длительному сроку заключения и был направлен в тюрьму Клинтон.Во время транспортировки в Клинтон Корсо, боясь тюрьмы и перспективы подвергнуться насилию, придумал историю о том, почему он был направлен туда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В публицистических произведениях А.Курков размышляет о настоящем и будущем Украины.
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…