С палаткой по Африке - [62]

В те дни я собирался навеки распрощаться с охотой на слонов и вскоре действительно осуществил это намерение. Казалось, мне могло бы доставить особое удовлетворение закончить карьеру охотника на крупную дичь смертельным выстрелом в царя слонов.

Но я этого не хотел.

— Пусть Селемани живет, Лонгома, — сказал я егерю, не соблюдая особой осторожности. Он положил мне руку на плечо и указал на рощу акаций.

Селемани снял голову со спины своего капела[47] и затряс ею так, что уши его стали с шумом биться о туловище. Затем зевнул, загнув назад хобот. Жирафы, вытянув шеи к кронам акаций, принялись пастись.

Размахивая хоботом, Селемани нюхал воздух во всех направлениях. Затем младший спутник придвинулся к нему и оба они исчезли в зарослях.

— Бвана, — заговорил Лонгома несколько часов спустя на привале, — знаешь ли ты, как Селемани в первый раз был ранен белым человеком?

Я, разумеется, знал и эту историю о царе слонов. В то время всякий, кто, приехав в Восточную Африку, оказывался гостем у костра охотника, мог быть уверен, что услышит рассказ о Селемани. Но мне было известно, до какой степени Селемани волнует фантазию охотников и с какой готовностью рассказывает Лонгома подобные истории. Поэтому я поддержал разговор.

— Да, господин, это случилось много, много лет назад. Тебя еще не было среди нас, а я жил в краале своего отца и был совсем маленьким, — начал Лонгома, усевшись на корточки возле огня.

Когда Селемани был слоненком и бродил с матерью по лесам и степям, жизнь толстокожих протекала довольно мирно. Белый человек с ружьем еще не проник в места, где обитали слоны.

Правда, коренные жители устраивали ловушки, но при известных предосторожностях их было нетрудно избежать. Лишь в конце сухого сезона, когда высокая трава засыхала, положение слонов становилось более опасным: тогда стадо иногда оказывалось в окружении пламени. Огонь ослеплял, дым душил сбившихся в кучу животных. Они обращались в бегство, падали в вырытые ямы или становились жертвами длинных тяжелых копий. Бывало, что после такого происшествия от стада оставалась половина. Уцелевшие животные снова собирались вместе и на следующий год еще до наступления сухого сезона уходили в леса или на болотистые равнины, где можно было не опасаться огненной бури. Опыт делает умнее не только людей, но и животных.

Возможно, еще в детстве, когда спина Селемани была покрыта красно-коричневым пушком, он пережил подобную опасность и только сообразительность матери спасла его.

О Селемани было известно, что он ненавидит огонь. Не раз, завидев ночью костер, он кидался на собравшихся вокруг, ничего не подозревавших людей. Стадо следовало за ним и завершало уничтожение. В то время Селемани был лет на сто моложе, но уже ходил во главе самого большого стада. Восьмидесятифунтовые бивни служили вожаку испытанным боевым оружием.

Люди в деревнях, лишавшиеся из-за слонов урожая, не могли причинить им вреда. Эти двуногие не имели оружия. Они только поднимали громкий крик, когда к ним приближалось стадо, а если нападение предпринималось ночью, то иногда бросали в слонов горящими головешками. Но чаще всего африканцы не мешали толстокожим вырывать и втаптывать в землю стволы бананов, выкапывать бивнями земляные орехи и бататы и, довольно похрюкивая, хоботами отправлять их в рот.

Однажды Селемани во главе таких же сильных и смелых сверстников ворвался в крааль, жители которого только что закончили приготовления к празднику урожая. Масаи и бавемба и сейчас ухмыляются, когда охотники рассказывают об этой выходке Селемани.

В одной из хижин стояли глиняные горшки, наполненные до краев пембе[48]. Его должны были пить вечером во время танцев. Легендарный слон, никем не замеченный, подошел к хижине посмотреть, нет ли там чего-либо съестного. Ее обитатели бежали, когда слон лишил их крыши над головой и опустил хобот в горшок с пивом.

Селем1ани сделал пробный глоток, затем еще один побольше, пиво, очевидно, пришлось ему по душе, он смял травяную стенку хижины и, войдя во вкус, стал вливать в себя алкогольный напиток.

От удовольствия слон отряхивался так, что уши его хлопали по голове. Затем он затрубил, да так громко, что слоны решили, что их вожаку угрожает смертельная опасность. Одни обратились в бегство, другие поспешили на помощь испытанному в боях богатырю, тщательно обнюхивая воздух. Пива им не досталось. Селемани успел осушить все горшки и во главе своей свиты, покачиваясь, исчез в зарослях.

В другой раз Селемани и несколько самцов зашли в деревню, сорвали крышу с амбара и сожрали находившуюся в нем кукурузу. Затем они решили передохнуть невдалеке в тени густых акаций, ветками отгоняя от себя мух.

В это время через деревню проезжал белый господин — один из первых, кто побывал в этой стране. Он увидел опустошения, произведенные слонами, и без труда нашел нескольких жителей, согласившихся по оставленным следам навести его на стадо.

Селемани, который охранял стадо сзади, вдруг почувствовал страшную боль, какой он еще никогда не испытывал. Одновременно раздался громкий треск. С быстротой молнии голова слона повернулась в направлении звука, где рассеивалось облачко дыма. В нем Селемани заподозрил своего врага. Громко трубя, он ринулся в ту сторону, размахивая хоботом, схватил нечто мягкое, поднял, а затем с силой швырнул на землю.