С палаткой по Африке - [34]

По данным английской статистики, средняя продолжительность жизни профессионального охотника на слонов составляла (считая с начала этой деятельности) два года. Его могли растоптать слоны или убить коренные жители. Ему угрожали многочисленные тропические болезни — малярия, «лихорадка черной воды», тиф, дизентерия. В безводных районах он мог умереть от жажды, а в сезон дождей — утонуть в бушующих потоках. Его подстерегали хищные звери. Некоторые охотники на слонов, внимание которых было целиком поглощено обладателями бивней, стали жертвами львов, леопардов, носорогов или буйволов.

Я был особенно близок с датчанином Ларсеном и шотландцем Джемсом Макнейлом. Первый из них убил 500 слонов. Погиб он в Конго от руки африканки. Другой умер от «лихорадки черной воды» и погребен в Дар-эс-Саламе. Он отличался необычайной отвагой. Выследив однажды слона, Макнейл подошел и дотронулся до него рукой, чтобы животное повернулось под нужным для выстрела углом.

Охотники того времени, о которых я сейчас рассказал, не были обуреваемы жаждой массового истребления слонов, не уничтожали великолепные стада ради «белого золота», как называли слоновую кость. Кто думает так, не знает ничего ни о них самих, ни об их любви к природе, к свободной, независимой жизни, к исследованиям, к охоте. Задолго до того, как первые исследователи проникли в глубь материка, во многих из девственных районов, вероятно, побывали охотники. Почти никто из них не смог рассказать потомству о своих приключениях, и некоторые путешественники, встретившие в неизведанных областях европейских немвродов, умолчали о том, кто фактически был первооткрывателем этих земель.

Никто не мог с такой легкостью, как охотник на слонов, установить контакт с коренными жителями, завоевать их доверие, изучить нравы и обычаи. У народов Африки охотник, убивший льва, ценился в четыре раза выше воина, победившего врага, а убивший слона — в десять раз выше.

Браслет, вырезанный из подошвы слона (его носили выше локтя), шейный амулет из волос слонового хвоста рассматривались как высшие знаки доблести. Мне не раз встречались племена, приписывавшие охотникам на слонов сверхъестественную силу.

И это не удивительно. В Африке любовь и уважение были как нигде тесно связаны с желудком. А кто еще так заботился о голодных желудках своих соплеменников, как охотник на слонов! Уважение, которым он пользовался, было перенесено и на белого охотника, не интересовавшегося мясом великана, так что не раз целые деревни сытно обедали благодаря его доблести. Кроме того, простодушные африканцы не сразу сообразили, что превосходством над их сородичами белый охотник обязан своему оружию. У них сложилось убеждение, что человек, родившийся из моря, располагает особо сильным дауа (колдовским зельем), что это оно делает его неуязвимым и позволяет бить без промаха. Вот почему некоторые охотники (а кое-кто из них злоупотреблял подобными представлениями африканцев) были возведены местными жителями в сан вождя или короля и нередко пользовались большим почетом, нежели местные правители. В начале века я был знаком с одним таким белым вождем Джоном Данном. Резиденция его находилась в Умлалаази, в стране зулусов.

Человек, посвятивший себя охоте на самого сильного из живущих на суше зверей, не мог быть любителем пострелять для забавы. Такому немвроду не пришло бы в голову перебить несколько дюжин антилоп, чтобы изучить строение их рогов, или прикончить с десяток теснившихся в речном омуте бегемотов ради удовольствия завладеть парой клыков. В прежние времена охотник подолгу жил подле «божьего быка», как называли слона жители Судана, изучал повадки стада и целыми днями следовал за ним, чтобы метким выстрелом уложить обладателя огромных бивней — старого, уже неспособного к размножению самца. Такие самцы часто бродили в одиночку. Опытный охотник предпочитал уступать дорогу большим стадам: ведь детеныши, как правило, бывают любопытны, а их мамаши, не колеблясь, переходят в атаку. Если, отражая ее, охотнику приходилось отстреливаться, обладатель огромных бивней исчезал среди охваченных тревогой слонов, и тогда преследование, которое, несмотря на палящий зной, нередко длилось целые недели, заканчивалось неудачей.

Охотник на слонов не любил стрелять без нужды. Всякий, кому приходилось встречаться с могучим африканским великаном, терял уважение к другой крупной дичи, но зато ему доставляло огромную радость наблюдать за творениями природы в их родной среде. Охотничью страсть еще больше умеряло сознание, что каждый выстрел в животное другой породы может встревожить находящегося поблизости слона. Не раз случалось, что, находясь в каком-нибудь райском месте, изобиловавшем дичью, мы неделями обходились без свежего мяса, лишь бы слоны не проведали о нашем присутствии. Со временем я научился стрелять голубей и цесарок из почти бесшумного шестимиллиметрового ружья системы тешин.

Звук выстрела часто приносил с собой, несмотря на трофеи, разочарование. Главное на охоте — не выстрел и не добыча; для опытного немврода важнее всего жить среди зверей, изучать их повадки. Прежние охотники на слонов были, как никто, захвачены романтикой дебрей.