С начала до конца - [43]

Что со мной

Я выехала из двора и повернула налево, на проезжую часть. Когда я поворачивала, прохожий, бредущий по тротуару, вдруг остановился и стал, глядя на меня, махать руками. Я увидела его в окно, но, так как опустить стекло в момент поворота невозможно — водители меня поймут, — я поехала дальше, гадая, что же человеку было от меня нужно.

Я не обратила внимания на эту встречу. В салоне у меня играла музыка. Я всегда делаю звук погромче, когда еду на работу. Хорошее радио, лёгкие мысли, и можно пока не думать о службе. На улице было ветрено, шёл мокрый снег, и я ещё раз убедилась в том, что правильно сделала, что взяла машину, а не поехала на метро.

На светофоре, где Гражданский проспект переходит в Кушелевскую дорогу, стоящий левее меня Land Rover опустил стекло. Его водитель пытался что-то объяснить мне знаками. Я высунулась в окно, но внезапно загорелся зелёный и сзади загудели. Решив, что, наверное, моя машина не в порядке, я сместилась вправо и стала искать парковочный карман. На Лесном проспекте я остановилась, включила на всякий случай аварийку, вытащила ключ зажигания и вышла. Я обошла автомобиль, стукнула носком сапога по каждому колесу, хлопнула багажником. Машина не подавала никаких тревожных сигналов. Никаких неполадок, ну разве что, наверное, пора уже съездить на автомойку, но кто же моет машину, когда с неба льёт и сыплет.

На съезде с моста мне снова гудели в спину. Я уже ехала по Аптекарской набережной, а гудельщик обогнал меня справа и, проехав рядом несколько метров, через открытое окошко крикнул что-то, покрутил пальцем у виска и рванул вперед, элегантно меня подрезав. На Мичуринской улице я уступила дорогу пешеходу — пожилой даме, заступившей ногой на зебру. Дама, вместо того чтобы идти на другую сторону, увидев меня, поменяла траекторию, подбежала к водительской двери и стала колотить своим строгим кулачком в окно автомобиля. Меня такое поведение возмутило до глубины души, и я рванула с места, оставив невоспитанную жительницу Петроградской стороны возле перехода, напугав при этом нескольких подростков, шагнувших на проезжую часть и, видимо, решивших, что я и их тоже пропускаю.

Когда я подъехала к офису, парковка отыскалась сразу, но из автомобиля, стоящего рядом, вышла женщина, посмотрела на меня в упор, покачала головой и опять села на своё водительское место.

Я вошла в здание. Охранник долго изучал мой пропуск. «Что случилось? — спросила я его, — Что-то не так?» Этого охранника я знала уже полгода, и бывали дни, когда страж порядка даже произносил при мне больше одной фразы. Вот и сейчас он вернул мне документ, посмотрел на меня с досадой и сказал, пропуская в здание: «Вам виднее. Это меня не касается».

Я вошла в лифт. В его кабинке стояло два человека — он и она. Когда я вошла, парочка, не сговариваясь, неожиданно покинула лифт, дверцы съехались, и я только успела нажать кнопку пятого этажа.

Значит, что-то не так было не с моей машиной, а именно со мной. Я посмотрелась в зеркало. Ничего нового. Я видела всё это утром, когда собиралась на работу. Ну да, морщинка на лбу, зато чёлка уложена удачно, так, что пресловутой морщинки как бы даже и не видно. Ресницы накрасить не успела. А так — всё как обычно.

В отделе, где я работаю, двое коллег привычно поздоровались со мной, ну, разве только их взгляды чуть дольше задержались на моём лице. С остальными было явно что-то не то: одни поджимали губы, другие отворачивались, а сотрудник, рабочее место которого было возле окна (уже неважно, как его зовут), повернулся к товарищу, сидящему за ним, и произнёс будто бы шёпотом, но так, что этот шёпот был слышан даже на противоположном конце комнаты: «Да уж. И что, ты считаешь, ей всё-таки стоило приходить?»

Я невозмутимо сняла пальто, повесила его в шкаф, подошла к своему столу и включила компьютер.

Рабочая почта загрузилась. Я терпеть не могу открывать рабочую почту, потому что в ней каждое утро всё черно. Обычно и мне, и другим сотрудникам нашего отдела пишут все, кому не лень: начальница, сидящая в соседней комнате, служба логистики и продаж, клиенты, а иногда и высшее руководство. Просьбы, приказы и проекты зачастую противоречат один другому. Но если бы мы не умели со всем этим обращаться, мы бы здесь не работали.

Сегодня в рабочей почте было только одно письмо. Всего одно, и то — от начальницы. С требованием зайти к ней.

Обычно я не люблю такие письма. Есть в них что-то настораживающее, от такой корреспонденции веет фильмом про полковника Исаева. Но сегодня это письмо могло быть спасительным.

Начальница указала на стул, я села. И даже рот уже открыла, чтобы подробно рассказать о том, что со мной происходит, ведь кто-то должен был мне объяснить причины странного поведения сотрудников из моего отдела. Но мадам сказала только: «Ольга Николаевна, если честно, то я от вас никак этого не ожидала. От кого другого — может быть. Но не от вас». И взяла трагическую паузу.

«Что у вас тут происходит? Чего вы не ожидали? — воскликнула я. — Вы все как сговорились, что же это такое, можете вы мне, наконец, объяснить?» — я готова была запустить в неё дыроколом, лежавшим на краю стола.