С мамой нас будет трое - [12]

Мама тогда покачала головой, увидев ее платье, но снисходительно улыбнулась своей любимице. Может, теперь настала очередь Брон немного побаловать себя?

Значит, надо сначала заняться волосами. И ногтями. Она позвонила в парикмахерскую в Найтсбридже спросить, не смогут ли они принять мисс Лоуренс в первой половине дня. Ее приняли за Брук и отнеслись к ней с такой почтительностью, которая могла бы позабавить, не находись она в таком напряжении.

В салоне поцокали языком по поводу состояния ее волос, поворчали относительно слишком длительного пребывания на солнце, потом подстригли их и уложили. Ее ногти превратились в сияющие овалы цвета спелой сливы. Кожа была очищена и тонизирована, на лицо нанесен макияж. На ее глазах она превратилась в собственную сестру. Хотя сходство, должно быть, существовало с самого начала, просто разные люди видели их по-разному. А здесь ожидали Брук и не могли даже предположить, что это кто-то другой. Фиц тоже ожидал увидеть Брук, поэтому именно ее и увидел. Если она сохранит самообладание, то легко справится с этой ролью и дальше. Теперь для успеха нужна только кое-какая одежда сестры.

Выйдя из салона, она подозвала такси и назвала водителю адрес Брук.

— Мисс Лоуренс, можно попросить у вас автограф для моей дочурки? — спросил таксист, высаживая ее. — Она ваша страстная поклонница. Говорит, что, когда вырастет, тоже хочет спасать землю, как вы. Она мне даже тлей опрыскивать не дает, говорит, чтобы я оставил их божьим коровкам.

— Правда? — Брон сглотнула, вспомнив, с каким усердием она только вчера расправлялась с тлей в собственном саду. Ей почему-то казалось, что лозунг «Спасем тлю» не вызовет у нации садоводов такого же энтузиазма, как лозунг «Спасем кита». — Конечно, она права, — сказала Брон, беря протянутые им ручку и листок бумаги. — Но помнить об этом бывает трудно, когда видишь, что у твоих роз высасывают все соки. — Она улыбнулась. — Как ее зовут?

— Кэти.

Брон быстро написала: «Спасем тлю на радость божьей коровке. Сердечный привет Кэти от Брук Лоуренс». А вдруг это — мошенничество? Нет, если делается не за деньги.

Спустя десять минут Брон перебирала плечики с шикарной одеждой в гардеробной комнате сестры. Для женщины, которая по полгода проводила на киносъемках в таких регионах, где вся одежда сводилась к полоске материи и нескольким бусинам, Брук себя не ограничивала. Причем покупала самое лучшее. Дорогие ярлыки, красивые ткани…

Некоторые наряды оказались знакомы ей по выступлениям Брук на телевидении, по многочисленным фотографиям в журналах и газетах, которые она вырезала и наклеивала в альбом для мамы. А узнаваемая публикой одежда будет ей очень кстати, подумала она.

Несмотря на легкость, с какой парикмахер и таксист приняли ее за Брук, она понимала, что стоит хотя бы одному человеку указать на нее пальцем и воскликнуть «фальшивка», как она тут же потеряет все самообладание.

Этого просто никак нельзя допустить — ради Люси. Она приняла решение и выполнит его во что бы то ни стало. Одно хорошее дело она, уж во всяком случае, сделает — скажет Люси, что у нее есть тетя и что эта тетя всегда будет тут, рядом, даже когда мама не сможет. Потом она напишет ей как тетя Бронти, а через несколько месяцев встретится с ней в своем собственном облике.

— Боже мой, это же просто нелепо, — сказала она с возмущением, роясь среди плотно висящих плечиков в поисках брючного костюма, в котором она видела Брук последний раз, в какой-то утренней программе. Если она помнит этот костюм, то не исключено, что его вспомнят и другие. — Сколько вещей может носить одна женщина?

Этот костюм в точности соответствовал тому, что заказывал Джеймс Фицпатрик. Костюм покроя сафари, из ткани цвета выгоревшего хаки, жакет весь в мешковато отвисающих карманах, брюки в спецназовском стиле. Дополненный завязанным на шее шелковым шарфом и мягкими сапожками для ходьбы по пустыне, на Брук этот костюм смотрелся потрясающе элегантно и ужасно сексуально. Но то на Брук…

Наконец она нашла его и прикинула на себя, с сомнением глядя на результат. На вешалке костюм выглядел определенно бесформенным, отнюдь не шикарным, и, несмотря на одинаковые с Брук рост и фигуру, у Брон было ощущение, что на ней он будет выглядеть именно так. Она отложила его в сторону, отобрала еще кое-что как вариант и тщательно упаковала все в один из принадлежащих Брук чемоданов вместе с сапожками и парой сандалий.

После некоторого раздумья она взяла кое-какие «особые приметы» сестры: часы от Гуччи, нитки янтарных бус, которые та очень часто носила на шее и на запястье, и под конец — была не была — флакончик ее бесстыдно дорогих духов.

Фиц взял с Люси слово, что она будет хранить визит матери в тайне, что ничего не скажет даже Джози. Он объяснил, что Брук ужасно рассердится, если газетчикам станет известно о ее приезде на спортивный праздник. К пятнице возбужденное состояние дочери почти достигло точки кипения, и он ощутил что-то похожее на облегчение, когда высадил ее у ворот школы.

Клэр Грэхэм, как всегда, встречала своих подопечных и подошла, чтобы поговорить с ним.