С любовью, Старгерл - [11]
Мы продолжили путь к парку «Бемус». По дороге я купила нам по пачке «Скиттлз». Стояло первое в этом году теплое воскресенье. Детская площадка представляла собой муравейник из ребятишек: они качались на качелях, карабкались по разным игровым снарядам, носились туда-сюда – только опилки, выстилавшие площадку, летели из-под ног. Пуся сразу заняла позицию у подножия горки для катания. Всякий раз, когда «приземлялся» ездок, она протягивала ему конфетку «Скиттлз» и поздравляла с первым апреля. Довольно скоро все дети, игравшие на площадке, выстроились в очередь к горке. Когда у Пуси «Скиттлз» закончились, она взяла мои.
Когда разошлись и они, мы собрались домой. Проходя мимо людей в парке, моя маленькая подружка не могла удержаться от нового акта благотворительности. Первому встречному она подарила ириску «Мэри-Джейн», завалявшуюся в кармане: «С первым апреля!» Второму – кусочек розового кварцита, подобранный у обочины. Третьему – пуговицу с надписью «ДУМАЙ». Еще одному – скрепку для бумаг. Всякий раз она выкрикивала: «С первым апреля!» и радостно хихикала. Получатели подарка чаще всего озадаченно улыбались в ответ.
После того как Пусины кармашки окончательно опустели, она сняла с пальца красное пластиковое колечко в форме крекера и отдала его. За ним последовала розовая резиночка с запястья. Когда приблизился очередной прохожий и девочка поняла, что подарки у нее совсем закончились, она даже запаниковала и потянулась за моей костяной подвеской, но я сказала: «Нет!» И вместо нее высыпала ей в ладошку мелочь из своего кармана. Пуся раздавала монетки по одной каждому, и я уже надеялась, что их нам хватит до ее дома. Но не хватило. Пуся избавилась от последнего цента и вновь сосредоточилась на подвеске-«ископаемой». Она подпрыгивала, протягивала ко мне руки и визжала: «Да-а-ай! Ну отда-а-ай!»
Я отдала. Минута – и его не стало, а девочка опять подбежала ко мне: «Старгерл! Еще!»
– Пуся, – говорю, – всё. Ничего у меня не осталось.
Я солгала. Одна вещь все-таки осталась. Крошечное бурое перышко сыча-эльфа. Когда-то я заметила, как оно зацепилось за стенку птичьего гнезда высоко на кактусе сагуаро неподалеку от моего Волшебного места в пустыне. И сняла его листом юкки[9]. После отъезда из Аризоны я повсюду носила это перышко с собой.
Пуся ринулась обследовать мои карманы. Я остановила ее. Дело в том, что по какой-то причине перо сыча-эльфа стало в моих глазах тобой. Нами. Старгерл и Лео. То, что я прикрыла карманы руками, вызвало подозрения у Пуси. Она поняла, что я лукавлю.
– У тебя что-то есть! – взвыла она и заплакала. Заплакала оттого, что ей нечего отдать людям.
Я в последнее время тоже много плакала. И тут вспомнила фразу Арчи, которую ты передал мне с его слов: «Когда звездные люди плачут, они роняют не слезы, а свет».
Пуся все тянула меня за рукав: «Да-а-а-ай!»
Отдать.
…Между прочим, что вообще делала в моем кармане та дурацкая мелочь? Ты ведь помнишь, как было раньше, Лео? Монетки никогда не задерживались у меня – стоило им появиться, как я тут же кидала их на тротуар, чтобы другие нашли.
Что случилось с той Старгерл?
Роняют.
Свет.
Слезы не вернутся тебе сторицей, а свет – да.
Я отдала ей перышко. И она тут же подарила его какому-то мужчине, который выгуливал собаку: «С первым апреля!»
Ну вот, Лео, я снова стала собой. Благодаря пятилетней девочке. Надеюсь, ты рад и ничего иного не хотел бы. В конце концов, признайся, это ведь тешит твое самолюбие? У тебя есть девушка, которая сходит по тебе с ума на расстоянии трех тысяч километров, рыдает при одном воспоминании о тебе, теряет аппетит, теряет себя и самоуважение – неплохой трофей для мужского эго, да?
Ты занял собой все мое пространство. Однако поскольку в моем настоящем тебя нет, я заглянула в будущее и не увидела там… ничего. Печально, правда? Да и глупо.
Ну ладно, надеюсь, тебе понравился этот сеанс удовлетворения твоего самолюбия, потому что он окончен и не повторится. То есть, конечно, мне будет не хватать тебя так же, как и раньше. И я буду каждый раз улыбаться при мысли о тебе. Я буду по-прежнему – хорошо, хорошо, повторю это слово опять – любить тебя, но даже ради этой любви я не откажусь от себя. Не могу хранить верность тебе, изменяя себе самой. Я как бы восстановила свое будущее. Если нам суждено быть вместе, то радуйся: ты получишь меня настоящую, целиком, а не какую-то раскисшую половинку.
По этому случаю я закачала в свою повозку лошадиную дозу счастья – сразу пять камешков! Теперь их там шесть.
И наконец-то весна завладела моим вниманием. Я снова желаю доброго утра желтым нарциссам.
И снова роняю на мостовую мелочь от сдачи.
А своим карманным бумажным деньгам я нашла новое применение. Наша местная газета называется «Утренний ленапе» (ленапе[10] – индейский народ, который жил когда-то в этих краях). Там есть раздел объявлений по рубрикам. Публикация трех строчек в течение трех дней стоит четырнадцать долларов. По большей части народ сообщает о распродажах частного имущества на дому и тому подобном.
Первое из моих объявлений появится в газете на следующей неделе, в понедельник, вторник и среду:
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Роман «Конец века в Бухаресте» румынского писателя и общественного деятеля Иона Марина Садовяну (1893—1964), мастера социально-психологической прозы, повествует о жизни румынского общества в последнем десятилетии XIX века.
Начинается прозаическая книга поэта Вадима Сикорского повестью «Фигура» — произведением оригинальным, драматически напряженным, правдивым. Главная мысль романа «Швейцарец» — невозможность герметически замкнутого счастья. Цикл рассказов отличается острой сюжетностью и в то же время глубокой поэтичностью. Опыт и глаз поэта чувствуются здесь и в эмоциональной приподнятости тона, и в точности наблюдений.
В книгу включены две повести — «Горы высокие...» никарагуанского автора Омара Кабесаса и «День из ее жизни» сальвадорского писателя Манлио Аргеты. Обе повести посвящены освободительной борьбе народов Центральной Америки против сил империализма и реакции. Живым и красочным языком авторы рисуют впечатляющие образы борцов за правое дело свободы. Книга предназначается для широкого круга читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.
Писатель Дмитрий Быков демонстрирует итоги своего нового литературного эксперимента, жертвой которого на этот раз становится повесть «Голубая чашка» Аркадия Гайдара. Дмитрий Быков дал в сторону, конечно, от колеи. Впрочем, жертва не должна быть в обиде. Скорее, могла бы быть даже благодарна: сделано с душой. И только для читателей «Русского пионера». Автору этих строк всегда нравился рассказ Гайдара «Голубая чашка», но ему было ужасно интересно узнать, что происходит в тот августовский день, когда герой рассказа с шестилетней дочерью Светланой отправился из дома куда глаза глядят.