С грядущим заодно - [54]

Шрифт
Интервал

Есть не хотелось. Всем налили в рюмки спирт. Мать крикнула через стол:

— Ты только не опьяней, девчонка!

Виктория взяла рюмку, Станислав Маркович задержал ее руку:

— Ради бога!

Но она отхлебнула — обожгло горло, перехватило дыхание, по щекам пошли мурашки, разбежались по всему телу — отставила рюмку. Пить вино приятнее, и тает понемногу ледяная тяжесть в груди. И пусть кругом кричат, смеются, гремят посудой. А этот француз что-то рассказывает о последних открытиях австрийского ученого Фрейда: «Миром правит секс». Оказывается, величайшие мировые события «имеют причины сексуального порядка». Слушать его интересно и неловко, но это ведь научная теория, и — француз прав — ей как медичке необходимо знать. Скрывала смущение, говорила:

— Да, да, поразительно. Феноменально.

Станислав Маркович тянул за рукав:

— Съешьте что-нибудь. Ведь опьянеете. — Беспокойно спрашивал: — Что он там говорит? Не очень-то слушайте. Что говорит, а?

Она смеялась:

— А вам какое дело? Что за контроль? Кто вы такой?

Зачем-то игриво поглядывала на молоденького офицерика, похожего на пухлую девочку, — он не сводил с нее круглых глаз. Озаровский казался расстроенным, и она часто встречала его остановившийся, будто испуганный взгляд. От него стыло в груди, и она не выдержала, протянула к нему рюмку, задорно и нежно, подражая матери и стыдясь того, что делает, сказала:

— Что вы сегодня хмурый? Не смейте смотреть на меня тоскливыми глазами. Чокнемся, и будьте счастливы!

А француз все жужжал о Фрейде: мудрая старая поговорка «cherchez la femme»[17] подтверждается наукой, — в русской революции тоже надо искать женщину. Виктория смеялась, но не слышала своего смеха. Из вавилонского смешения звуков выделялся истошный крик: «Ка-а-аторжно смешно!» — это время от времени орал усатый офицер, что сидел возле матери. Джобин разглядывал мать с удивлением и азартом. Она чувствовала себя как рыба в воде, улыбалась Виктории, подмигивала, будто говоря: «Весело?» Откуда-то в руках матери появилась гитара. Несколько аккордов, и настала тишина. Мать сказала:

— Агничка, спой. Просите Агнию Васильевну все!

Чуть располневшая миловидная женщина с темным пушком над губой показалась Виктории знакомой. Да, она бывала у матери еще в Москве, очень хорошо говорила об отце… может быть, любила?

— «Бирюзовые златы колечики эх да раскатились па-а лужку», — низкий сочный голос словно рыдал. — «Ты ушел, и твои плечики скрылися в ночну-ую мглу».

В ночную мглу? Сани рванулись и пропали во мгле… Виктория залпом выпила полную рюмку, — голова и без того кружилась, — повернулась к Станиславу Марковичу, сказала первое, что пришло на язык:

— Вы знаете, что секс правит миром? Австрийский ученый Фрейд…

Он сморщился, как от боли:

— Боже мой, вы совсем пьяны!

Наплыл туман, она смеялась, чтобы не плакать. Смутно чувствовала, как Станислав Маркович крепко взял ее за локти и куда-то вел. На диване он опять оказался рядом, а с другой стороны опять француз. Стол уже был отодвинут, посреди комнаты два офицера выбрасывали ноги в присядке. Француз дышал в ухо, все твердил, что по учению Фрейда надо следовать зову секса: хотите поцелуя — не откладывайте его! Она откинулась на спинку дивана, смеялась, дразнила:

— А если не хочу?

— Пристает?

Откуда он взялся, этот, с лошадиными зубами, верхом на стуле?

— Пристает? Слуш-ште, спросите его, — он показывал пальцем на француза, а пьяный язык еле ворочался, — сто десятин строевого леса не купит? Слуш-ште, только деньги на бочку. Доллары, иены, франки, черт с ним — николаевки. Керенок не возьму. Спросите.

Офицер подъехал вплотную, стул прижал колени Виктории. Она повернулась к Унковскому, а он смотрел в сторону. Обиделся? Все равно.

— Ну, спросите, переведите! Что вам, жалко?

Француз смеялся и грозил ему пальцем — понял без перевода.

В голове гудело, кто-то диким голосом пел: «По улице идут три ку-урицы», долетал смех матери, топот пляски.

— Ну, лес не надо? Сахарин? Спросите: три вагона купит? Слуш-ште, дешево! Хрен с ним, — за керенки. Только — на бочку… Спросите!

Рука француза воровато ползла по ее спине. «Каторжно смешно!» — рявкнул дикий голос.

Ведь это все отвратительно, а ей не отвратительно. Прежняя, тети Маришина, папина Виктория умерла совсем. И будет жить чужая, с туманом в голове и льдиной в груди. Все равно. Все — все равно. Зачем идет сюда Озаровский? Взял за плечи этого «деньги на бочку»:

— Уступите мне вашего буцефала, штабс-капитан.

Тоскливые глаза Озаровского так близко, зачем он так отчаянно смотрит?

— Что с вами сегодня? — они одновременно сказали эти слова.

Виктория попробовала засмеяться:

— Возьмитесь за черное, загадайте желание.

— У меня нет желаний. Загадывайте вы.

— У меня тоже нет.

— Ну, зачем! Все впереди у вас. Вы понесли тяжелую утрату, но… заживет! Вы так молоды. Только всегда ищите чистую, справедливую… — Он тяжело вздохнул, и еще раз, еще тяжелей: — «Чтобы распутица ночная от родины не увела».

— Как вы сказали?

— Господа! — рявкнул усатый офицер. — Внимание! Силянс! Молчание!

В неожиданной тишине разговаривать стало нельзя. Мать перебирала тихо струны, потом подняла голову. «Он говорил мне: будь ты моею», — голос лился свободно, она будто старалась понять: как случилось? почему обманута? как жить одной? «Но не любил он, нет, не любил он, нет, не любил он меня».


Еще от автора Екатерина Михайловна Шереметьева
Весны гонцы. Книга первая

Эта книга впервые была издана в 1960 году и вызвала большой читательский интерес. Герои романа — студенты театрального училища, будущие актёры. Нелегко даётся заманчивая, непростая профессия актёра, побеждает истинный талант, который подчас не сразу можно и разглядеть. Действие романа происходит в 50-е годы, но «вечные» вопросы искусства, его подлинности, гражданственности, служения народу придают роману вполне современное звучание. Редакция романа 1985 года.


Весны гонцы. Книга вторая

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Комната из листьев

Что если бы Элизабет Макартур, жена печально известного Джона Макартура, «отца» шерстяного овцеводства, написала откровенные и тайные мемуары? А что, если бы романистка Кейт Гренвилл чудесным образом нашла и опубликовала их? С этого начинается роман, балансирующий на грани реальности и выдумки. Брак с безжалостным тираном, стремление к недоступной для женщины власти в обществе. Элизабет Макартур управляет своей жизнью с рвением и страстью, с помощью хитрости и остроумия. Это роман, действие которого происходит в прошлом, но он в равной степени и о настоящем, о том, где секреты и ложь могут формировать реальность.


Признание Лусиу

Впервые издаётся на русском языке одна из самых важных работ в творческом наследии знаменитого португальского поэта и писателя Мариу де Са-Карнейру (1890–1916) – его единственный роман «Признание Лусиу» (1914). Изысканная дружба двух декадентствующих литераторов, сохраняя всю свою сложную ментальность, удивительным образом эволюционирует в загадочный любовный треугольник. Усложнённая внутренняя композиция произведения, причудливый язык и стиль письма, преступление на почве страсти, «саморасследование» и необычное признание создают оригинальное повествование «топовой» литературы эпохи Модернизма.


Прежде чем увянут листья

Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Скопус. Антология поэзии и прозы

Антология произведений (проза и поэзия) писателей-репатриантов из СССР.


Огнем опаленные

Повесть о мужестве советских разведчиков, работавших в годы войны в тылу врага. Книга в основе своей документальна. В центре повести судьба Виктора Лесина, рабочего, ушедшего от станка на фронт и попавшего в разведшколу. «Огнем опаленные» — это рассказ о подвиге, о преданности Родине, о нравственном облике советского человека.


Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье (сборник)

«Алиса в Стране чудес» – признанный и бесспорный шедевр мировой литературы. Вечная классика для детей и взрослых, принадлежащая перу английского писателя, поэта и математика Льюиса Кэрролла. В книгу вошли два его произведения: «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье».