С грядущим заодно - [106]
Виктория осторожно присела на край скамьи. Женщина встрепенулась, сильней закачала ребенка, увидела Викторию. Худенькое лицо скорежилось, собралось мелкими морщинками, она всхлипнула, словно разорвалось что-то у нее в горле:
— Оюшки, родимые! Только б довезть живого! Оюшки, Санюшка мой, сыночек, сиротинка моя, — и бухнулась лицом в подушку у ног ребенка.
Свечка замигала, угрожая погаснуть.
— Расскажите, что с ним? Перестаньте плакать. — Виктория гладила вздрагивающую спину. — Перестаньте. Скажите, что с ним? — говорила твердо, ласково, а руки и ноги стыли: «Если можешь помочь — должна», — говорила тетя Мариша. А что я могу?»
— Вчера с вечера животик. А ныне с обеда все хужеет… как чуть поест…
«Больше всего младенческих жизней уносят желудочно-кишечные…»
— …С тела спал и жаром горит, — оюшки, не довезть мне сыночка…
— Перестаньте! — «Опасность тем больше, чем меньше ребенок». — Сколько ему?
— С воскресенья шестой месяц…
«Самый хрупкий возраст — первый год жизни…» Не то. Что я могу? Что знаю? Что помню? Primum non nocere — не повредить!
— И все как есть мушшины вкруг…
Действительно, отовсюду торчали мужские ноги. Что я помню? Топленое молоко трехдневной давности и кашу — нельзя. Что можно? Чуть подслащенный чай (открою восьмушку), рисовый отвар (где взять рис?), укропную воду (неоткуда!), грелку (поискать бутылку с пробкой), компресс. И еще Эсфирь Борисовна говорила: у малышей бывает стремительное течение. Скорей — врача. Может быть, в поезде найдется? Проводник славный, надо к нему. Маленький, не плачь! В голове мутится — не плачь!
И, как всегда случалось, в действии чехарда мыслей кончилась. Для компресса: клеенку, вату, бинт. Намочить можно платок носовой. Из неприкосновенного сокровища — щепотку чая и кусочек сахара (маленькая Любка простит!). Где бы найти бутылку с хорошей пробкой? И врача. Врача!
Однорукий проводник дал остывший чайник с водой, сказал, что через два вагона в топке «буржуйка» стоит, можно, чего треба, погреть, а вскорости станция — свежий кипяток будет. Обещал поспрошать доктора по вагонам.
Виктория тихо сняла с нар драгоценный саквояж с аптечкой и другими сокровищами, положила около женщины. Пошла через полутемные спящие вагоны, через прыгающие, гремящие площадки к «буржуйке».
Старый проводник, едва она заговорила, замахал руками, будто нечисть отгонял. Но только он — злой дед — владел печуркой. Что ему сказать?
— У вас дети есть? Отец малыша убит, всего два месяца тому. Женщина в таком горе, и сынишка гибнет — каково ей?
Деда, оказалось — доброго, давило свое горе: «Средний сын убит под Царицыном, старший за Минском на фронте, писем не шлет. Невестка с тремя соплятами осталась. Меньшой сын — шестнадцати нет — за братьями рвется. Скорей бы войне конец».
Скорей бы! Она так же сильно этого хотела. Пока разгорались щепы, грелся чайник — о многом переговорили, во всем сошлись, и детишек старик жалел не меньше, чем она:
— Приходи, девушка, коли сварить чего, пеленки посушить можно. Обида — раньше я не знал, — в Макушине фельдшер приходил, тифозного сняли.
Светало. Вагоны просыпались. В одном на столике у окна увидела металлическую флягу. Усатый белокурый военный смотрел в окно.
— Простите, фляга ваша?
Он повернулся недоумевающий, но ответил галантно:
— Так точно, моя.
— Вы бы не дали мне ее… ну, хоть часа на два? А я вам пока — кружку, чайник — что хотите. — Коротко объяснила, зачем ей.
При всей галантности, не очень охотно он отдал флягу. Ну и пусть, разве ей для себя?
Все делала спокойно. Распеленала малыша — ударил кисло-аммиачный запах. В теплую бы ванну, в свежие пеленки. Ребенок извивался, дергал ножками, кричал, надрываясь. Руки ее ловко справлялись, но чувство беспомощности, невежества, вины никогда еще так не набрасывалось, будто за горло схватило. «Самый хрупкий возраст… бывает стремительное течение. Наибольший процент смертности». Что я должна? Сообразить спокойно. Рассказать Леониду.
Он шнуровал ботинки:
— Думал, сбежали с любимым саквояжем.
Сразу стало легче.
— Ой, какая беда!
Подала саквояж, забралась на нары, села рядом, обняла колени, говорила и прислушивалась: затих малыш? Будто опять покрикивает? Не разобрать! В другой стороне вагона деревянный голос, как дурной запевала на марше, рубил под балалайку:
— Что делать, Леня? Я — все. Больше ничего не знаю.
— Молоко у матери пропало. Надо отвар, рис, а где его взять? С маленьким так опасно. Врача, видно, не нашли в поезде. А я же ничего о маленьких не знаю.
— Не слышите, молчит малыш? Может, на станции бы врача?.. Где, как искать?
— Бог ты мой, — голос! А песня!
— Жесточайший романс. А что, если, по старой памяти, к вашим друзьям чекистам, мадонна? В поездках нас как выручали.
Стоянка шесть минут. Чтобы не терять времени на поиски, подъезжая, высмотрели белые буквы на кумаче: «ОРТЧК», соскочили еще на ходу и — бегом. Хорошенький веселый чекист переспрашивал сочувственно и растерянно:
— Бандиты, говорите? Также работник Чека? И его, значит, к мужниным родителям? И шибко болеет малец? Так мы-то… что? — Будто найдя выход, встал. — К начальнику давайте, на платформе он.
Эта книга впервые была издана в 1960 году и вызвала большой читательский интерес. Герои романа — студенты театрального училища, будущие актёры. Нелегко даётся заманчивая, непростая профессия актёра, побеждает истинный талант, который подчас не сразу можно и разглядеть. Действие романа происходит в 50-е годы, но «вечные» вопросы искусства, его подлинности, гражданственности, служения народу придают роману вполне современное звучание. Редакция романа 1985 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Антология произведений (проза и поэзия) писателей-репатриантов из СССР.
Повесть о мужестве советских разведчиков, работавших в годы войны в тылу врага. Книга в основе своей документальна. В центре повести судьба Виктора Лесина, рабочего, ушедшего от станка на фронт и попавшего в разведшколу. «Огнем опаленные» — это рассказ о подвиге, о преданности Родине, о нравственном облике советского человека.
«Алиса в Стране чудес» – признанный и бесспорный шедевр мировой литературы. Вечная классика для детей и взрослых, принадлежащая перу английского писателя, поэта и математика Льюиса Кэрролла. В книгу вошли два его произведения: «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье».
Сборник рассказывает о первой крупной схватке с фашизмом, о мужестве героических защитников Республики, об интернациональной помощи людей других стран. В книгу вошли произведения испанских писателей двух поколений: непосредственных участников национально-революционной войны 1936–1939 гг. и тех, кто сформировался как художник после ее окончания.
Чарльз Хилл. Легендарный детектив Скотленд-Ярда, специализирующийся на розыске похищенных шедевров мирового искусства. На его счету — возвращенные в музеи произведения Гойи, Веласкеса, Вермеера, Лукаса Кранаха Старшего и многих других мастеров живописи. Увлекательный документальный детектив Эдварда Долника посвящен одному из самых громких дел Чарльза Хилла — розыску картины Эдварда Мунка «Крик», дерзко украденной в 1994 году из Национальной галереи в Осло. Согласно экспертной оценке, стоимость этой работы составляет 72 миллиона долларов. Ее исчезновение стало трагедией для мировой культуры. Ее похищение было продумано до мельчайших деталей. Казалось, вернуть шедевр Мунка невозможно. Как же удалось Чарльзу Хиллу совершить невозможное?
СИМАЧЕВ Леонид Алексеевич родился в 1950 году в городе Сковородино Амурской области. Работал в зейской экспедиции Мосгипротранса на участке Бам — Тында. Закончил в 1971 году Дальневосточное мореходное училище города Находки. Плавал начальником радиостанции китобойного судна флотилии «Владивосток». В настоящее время работает инженером на телевизионной приемной станции «Орбита». В 1982 году закончил заочное отделение Литературного института имени А. М. Горького. Рассказы Л. Симачева публиковались в альманахе «Приамурье мое», журналах «Октябрь» и «Студенческий меридиан».