С глазу на глаз со сфинксом - [50]

— Тогда зачем же дарить корову тестю, лучше сохранить ее в семье.

— Таков обычай.

Мой собеседник, феллах из Кафр ас-Серайи, умолкает.

На это возразить нечего. Любые сомнения уступают освященному традицией обычаю.

Например, в современном Египте допускаемое исламом многоженство — давно исчезающий предрассудок, однако в Кафр ас-Серайе никто его не считает неуместным. Наоборот, чем больше жен, тем богаче феллах.

В Кафр ас-Серайе больше всего земли у Бакира. Кроме того, он владеет двумя буйволами, ослом и целым стадом верблюдов, которые пасутся где-то далеко над Нилом. Вскоре он их продаст и тогда сможет взять себе вторую жену. Лейла даже слышать об этом не хочет, потому что она вот уже многие годы единолично-управляет хозяйством. Мать двух старших мальчиков, первая жена Бакира, давно уже лежит на деревенском кладбище.

Лейла, по мнению соседей, — непослушная дочь ислама. Она делает все возможное, чтобы не дать Бакиру еще раз жениться и привести в дом другую женщину. Говорят, что она даже сознательно подрывает его благосостояние. До сих пор она отличалась трудолюбием и хозяйственностью, а теперь не желает работать на поле и не следит за домом. Все это создает почву для. частых скандалов. Бакир считает, что женщина, согласно словам пророка, обязана делать самую черную работу.

Несмотря на свою тучность, он скор на руку, а Лейла тоже не принадлежит к числу смиренных женщин. Однако, когда из дома Бакиров слышатся вопли и звуки ударов, никого в деревне это особенно не волнует. Обычай требует, чтобы чужие не вмешивались в семейные конфликты.

Другим нашим близким соседом является Абдель Азис, бедный феллах, который лишь недавно получил два гектара земли. Единственное его богатство — рыжий осел, жена Зейнаб и шесть малолетних детей. Зейнаб когда-то была красавицей. Ныне она высохла и потеряла свою красоту. К тому же она страдает плоскостопием. Ноги ее покрыты шрамами и желваками.

Однажды утром — это был день ярмарки — я наблюдала, как вся семья Азиса собирается в путь, вероятно, на ярмарку в Бенху. К дому подвели осла. Он был столь нагружен мешками, что даже присел. Однако после двух-трех пинков Азиса он возвратился в состояние равновесия, хотя его дополнительно навьючили еще громадной вязанкой фуража. Азис утрамбовал весь груз и обвязал его так, что на спине осла хватило места еще для двух младших членов семьи.

Итак, семья готова в путь. Один из старших мальчиков бьет осла по бокам, а Зейнаб тянет его за узду. Однако длинноухий уперся всеми четырьмя ногами и, склонив сонно морду к земле, оказывает пассивное сопротивление. Он и не думает двигаться.

Вдруг Азис нагибается и сильно кусает ослиный хвост. Слышится короткий ужасный рев, и всю семью закрывает густое облако пыли, поднятое копытами мчащегося осла.

После аграрной реформы 1952 года в Кафр ас-Серайе не осталось безземельных крестьян. Те из них, кто не получил землю, не сидят в деревне, а странствуют по всей округе в поисках работы. Если им повезет, они получают работу на несколько недель, преимущественно во время уборки хлопка, сбора винограда или — как теперь — жатвы. Тогда они разбивают свои кочевые поселки вдоль дороги, ведущей в Бенху. Здесь я познакомилась с одной такой семьей.

Ежедневно утром нам приносит свежую холодную воду в глиняном кувшине Гамалат, мать шести детей. Это высокая, сильная и стройная женщина. Трудно определить ее возраст, так как у нее поблекшее морщинистое лицо.

Я не устаю любоваться гармоничными движениями ее бедер и длинной мускулистой шеей, когда она несет на голове имеющий форму античной амфоры глиняный сосуд, поддерживая его одной рукой для равновесия. За край длинной черной тархи Гамалат всегда держатся грязными ручонками двое ее маленьких детей.

Дети постарше работают вместе с отцом на уборке урожая. Гамалат носит под сердцем еще одного ребенка. Она часто бессознательно кладет типично по-матерински руку на выпуклый живот.

У мужа Гамалат нет ни земли, ни дома. Он — кочующий сельскохозяйственный рабочий; сейчас он работает на уборке пшеницы у владельца обширных полей под Бенхой. Вся семья, т. е. отец, мать, шесть детей и старая бабушка, прибыли сюда несколько недель назад из-под Танта.

Живут они, вернее гнездятся, как птицы, в корзинах, которые принесли с собой и поставили вдоль шоссе. Крышей им служит рваный брезент, растянутый на четырех шестах. Корзины они всегда носят с собой и благодаря этому имеют хоть какое-то убежище на ночь.

— Другие не имеют и таких корзин, — нехотя говорит Сенуси, — а все-таки живут.

Вечером, выходя погулять или отправляясь в лавочку выпить стакан кока-колы, мы проходим мимо семьи Гамалат, и из корзины, где спит полуслепая бабушка, доносится хриплое, но сердечное приветствие. Бабушка знает, что Гамалат ежедневно приносит из польского лагеря несколько пиастров.

Такой постоянный приработок имеет громадное значение в семейном бюджете, особенно если принять во внимание, что отец и два старших сына, худые высокие парни, приносят за день работы лишь по пять пиастров (около десяти польских злотых). Часто задумываюсь, на что и где они будут жить, когда настанет пора дождей.