С чистого листа - [61]

— Не могу успокоиться, — сказал Адам. — Я впервые потерял товарища.

— Потерял товарища? Но я думал, что вы все спаслись.

— Так я сказал маме.

— Что случилось?

— Мы прождали в воде полтора часа. Потом за нами приплыл замаскированный тузик.[15] Как только он появился, сработали магнитные мины, и корабль с оружием взлетел на воздух. Никакой фейерверк и рядом не стоял, поверь. Ливийцы принялись палить во все стороны, и Ави Готлиб поймал случайную пулю. Она вошла над ухом и вышла из лба. Лицо отделилось от головы, как будто фрукт разломили пополам.

— Ты хорошо его знал?

— Еще несколько минут, и мы были бы в безопасности. Несколько минут. Мы никого не убивали. Мы просто подрывали нелегальное оружие.

Адам выпил арака, затянулся сигаретой и посмотрел на ветви лимонного дерева. Лицо Хайима омрачила тревога. Он взял сына за руку, потом неловко отпустил.

— Это напомнило мне о моей первой операции в спецназе, — проговорил он.

Адам тут же вынырнул из задумчивости. Отец никогда не рассказывал о своем боевом прошлом.

— Когда это было? — спросил Адам.

— В семьдесят третьем. В «войну Судного дня».[16] Меня только-только определили в часть к Арику.

— Ты имеешь в виду Шарона? Ариэля Шарона?

— Кого же еще?

— Ты служил под командованием Арика? И я впервые об этом слышу?

— Для таких разговоров есть свое время и место. Думаю, время настало сегодня. А вот этот столик под лимонным деревом — самое подходящее место.

— Ты должен был рассказать мне раньше.

— Я рассказываю теперь.

— Каким был Арик?

— Не таким, как ты, наверное, представляешь. Очень образованным человеком. Он много лет учился в Еврейском университете. А его отвага — я никогда не видел такого отважного человека. Ни до, ни после.

Адам заерзал на стуле, вдруг усомнившись в собственной храбрости.

— Ты участвовал в операции, которая расколола египетские силы?

— Да. К тому моменту для Израиля наступил перелом. Нас застигли врасплох, в самый священный для израильтян день. Только что мы постились, а через несколько часов нам пришлось биться за свои жизни и за жизни родных. Арик тогда уже уволился из армии. Когда его снова призвали, он умолял, чтобы ему позволили пойти в атаку на египетские войска, сойтись с ними грудь к груди. Как Давид с Голиафом.

— Ему отказали?

— У командования были на него другие виды. Только человек с его отвагой мог такое провернуть. Я удостоился чести помогать ему. Под покровом темноты мы оставили позади свою армию и с помощью штурмовых мостов форсировали Суэцкий канал. Потом неожиданно атаковали египтян в самой слабой их точке, на границе двух армий, и обошли с тыла. Сражение — я никогда не видел такого сражения. Потери были огромными. Когда путь был расчищен, дивизия Брена Адана прошла следом за нами по захваченной территории и взяла в кольцо весь Суэц. Третья египетская армия целиком попала в окружение. Потом мы проникли далеко в глубь Египта. К концу войны наши силы находились всего в сотне километров от Каира.

— А на севере израильский авиадесант остановился всего в шестидесяти километрах от Дамаска.

— Верно.

— Ты был частью легенды. А я даже не догадывался, — проговорил Адам.

— Если бы не Арик, Израиль бы пал, — продолжал Хайим, как будто не слышал Адама. — Произошел бы геноцид. Еще один геноцид. — Он осушил бокал и наклонился ближе к сыну: — Меня до сих пор посещают кошмары из времен той войны. Трупы, пожары, вопли. Но я считаю это частью своей жертвы. Когда орудия затихают, битва только начинается.

— Но в твое время все было гораздо проще. Наш отряд потерял бойца. Ради чего? Это была операция по подрыву корабля, а не война, как у тебя. Мы не защищали свои дома, свои семьи.

Отец посмотрел сыну в глаза.

— Защищали, Адам, — сказал он. — Защищали.

Они помолчали. С приближением ночи ветер становился прохладнее, и вокруг начинали гудеть и жужжать насекомые.

— Ты должен кое-что понимать, — проговорил наконец Хайим. — У нас, евреев, есть право быть здесь, право на мирную жизнь. Но арабские страны вокруг нас жаждут нашей крови. Во время войны они поддерживали Гитлера и строили планы Окончательного решения еврейского вопроса для Палестины. Потом, как только образовался Израиль, они напали на нас превосходящими силами. Это было до наших побед, до поселений, когда никто еще не слышал даже слова такого — «оккупация». Нам приходилось отбиваться от них в сорок восьмом, потом в шестьдесят седьмом и снова в семьдесят третьем, причем мы не провоцировали этих конфликтов. Мы противостояли врагу, который хотел предать всех нас мечу — женщин, детей, даже младенцев. И теперь нам нельзя забывать уроков ранних войн. Мы должны добиться господства и удерживать это господство. Арабский мир до сих пор не напился нашей крови. Если мы дадим слабину, хотя бы на миг, наши земли заполонят враги.

Адам кивнул. Он слушал эту лекцию далеко не в первый раз. Но сегодня, хотя на душе скребли кошки, ему впервые показалось, что он ее понял.

— Сегодня наша жизнь стала в чем-то сложнее, но в чем-то и проще, — продолжал отец, гася сигарету. — Войны моего времени показали твоему поколению, что переговорами мы мира не достигнем. И пускай остальные страны думают что хотят. Это не их сотрут с лица земли, если какая-нибудь уступка или компромисс выйдет боком. Мы не можем ничего отдать. Нам нужны поселения, чтобы оградить буферной зоной исконный Израиль. Нам нужны Голанские высоты,