С чeм вы смешивaeтe свои краски? - [31]

С восторженными интонациями ребёнка рассказал ему про нашу новую квартиру, пригласил посмотреть мои пленэрные работы, похвастался, что в этом году у меня натюрморты. И как бы вскользь пожаловался на то, что из четырёх комнат мне выделили самую маленькую и тёмную. А я ведь когда-то начну маслом писать. И где всё это хранить? У меня в спальне пианино стоит, и мольберт даже приткнуть будет некуда.

Насчёт пианино я уже всё выяснил. Маман, оказывается, собиралась меня в музыкальную школу отдать. Про это я тоже стуканул, сообщив дяде Вове, что при всех моих способностях разорваться не могу. Музыка потребует много времени и труда. В этой ситуации или живопись, или пианино. К последнему предмету тёплых чувств я не испытываю и очень переживаю, что родители меня не понимают.

Товарищ подполковник не подвёл. Он в течение дня успел созвониться с отцом, и вечером «друг семьи» пришёл в гости. После вежливых расшаркиваний попросил меня показать летние работы и удостоил похвалы, особенно за автопортреты. В ответ я пригласил мужчину в свою комнату. Мы словно два заговорщика отыгрывали давно расписанные роли.

– Дмитрий, не маловата ли комната для Сашки? – первым делом спросил дядя Вова. – Ему же место не только для сна, но и для рисования требуется.

– Зачем ему больше? – отмахнулся отец.

– Пойдём-ка поговорим, – увлёк подполковник родителя в кабинет.

Разговаривали они долго. До чего они договорились, я имею в виду не только комнату, а вообще мою жизнь, я не узнал, но предположил по тому, как стали повышаться голоса в кабинете.

– Александр, подойти к нам! – выкрикнул дядя Вова.

Топтался я поблизости и уже через мгновение был в кабинете.

– Скажи отцу насчёт музыки.

– Право, Владимир Петрович, смешно спрашивать у ребёнка семи лет о музыке. Он ничего в этом не понимает, – скривился отец.

– Музыкой заниматься не хочу, – всё же ответил я.

– Хорошо, вот это что? – схватил бумагу и карандаш со стола дядя Вова. – Что это, по-твоему?

– Теорема Пифагора, – ответил я.

– Таблицу умножения на семь, – потребовал от меня дальнейших «выступлений» подполковник. Отбарабанил и её. – Из Пушкина и Лермонтова что-нибудь, – продолжался этот импровизированный экзамен.

Прочитал несколько стихов и тут же мне было подсунуто уравнение с двумя неизвестными. Решил их и поспешил заметить:

– Дядя Вова, математиком я тоже не хочу быть.

– Отчего же? – заинтересовался он.

– Скажите сами, какую пользу даст мне прикладная математика, так чтобы я проникся.

– Математика нужна во многих аспектах жизни, – начал было подполковник, но я его перебил.

– Те самые «аспекты» не возражаю изучать, а не отдельно математику как науку.

Прифигевший отец в нашу беседу не вмешивался и нервно тёр линзы своих очков.

– Дмитрий, думаю, что не нужно больше продолжать демонстрацию. Твоего сына я давно хорошо знаю и слежу за мальчиком.

– Лучше скажи, что твоя контора следит, – водрузил очки на нос отец и побарабанил пальцами по столу. – И что мне теперь делать?

– Развивать дальше неординарную личность, и да, мы будем присматривать и помогать.

– Госбезопасность выделит ресурсы для этого? – усмехнулся отец, явно не веря в серьёзность намерений подполковника.

– Я тебе, Дмитрий, больше скажу: и деньги, и ресурсы, и людей.

– И машину с личным водителем, – поддакнул отец, переводя разговор в шутку.

– И машину, – совершенно серьёзно подтвердил дядя Вова.

– Интересно зачем? Будете его со школы домой возить?

– До этого дело не дойдёт, но если Сашке потребуются выезды на природу для его рисования, то будет машина с сопровождающим. Сам я не всегда смогу уделить ему время. Но повторю, что для Александра Дмитриевича Увахина выделены сотрудники моего управления. Осталось определиться с планом, – и уже обращаясь ко мне: – Санёк, что думаешь делать в этом году?

– Дядя Вова, идей и задумок много, но вы же видите, что меня серьёзно даже папа не воспринимает. Мелковат я. Оставим этот год просто на учёбу и ознакомление со школой. Немного подрасту, окрепну и на следующий год хотел бы посещать занятия в художественном институте. Буду переходить в живописи на масло.

– Институт художественный, – сделал себе заметку в блокноте подполковник. – Подумаем на эту тему. Может, просто в мастерскую к кому-то из художников?

В ответ я пожал плечами.

– Сотрудника, когда будете выделять, подберите такого как Илья, чтобы весёлый и вообще… свой парень, – дополнил я.

Подполковник голову поднял, оторвавшись от блокнота, и мою последнюю фразу никак не прокомментировал.

– Вы Илье наш новый адрес не передадите? – продолжил я. – Он обещал открытку прислать с видами Биг Бена или чего-то там.

– Адрес я передам, обязательно. Насчёт открытки в ближайшие три года не жди ни с Биг Беном… – подполковник выдержал паузу и всё же добавил: – Ни с кенгуру.

Мы с отцом отреагировали одинаково, синхронно приподняв брови. Чрезвычайный и полномочный посол вести подобные завуалированные разговоры умел. Он услышал то же, что и я – Илья в Австралии. Я кивнул, подтверждая, что понял, не произнося ничего вслух.

– И ты продолжаешь считать, что твой сын обычный среднестатистический ребёнок? – покачал головой дядя Вова.