Ржавые листья - [119]
— Перуне! — шёпотом взмолилась девушка. Что она успела подумать в коротенький миг, когда болдырь вздел клинок у неё над головой — и сама после вспомнить не могла.
Кольчуга на груди Игреня вдруг лопнула, а из разрыва вылез дымящийся от горячей крови копейный рожон. Болдырь рухнул под копыта коней, а около сжавшейся в комок Горлинки оказался окровавленный Лют Ольстич.
— Жива, поляница? — он выдернул копьё из поверженного тела и подмигнул ей. — Не дрожи, боярышня!
— Я гридична! — возразила она резко, тряхнув в руке саблей. — Сам смотри не задрожи!
Гюрята и Келагаст бросились в бой прямо от реки — они подошли на лодьях к самому месту боя. Наставив рогатины, четыре сотни варягов и новогородцев врезались в правое крыло печенегов, и порыв последних сотен Кури захлебнулся. Битва распалась на отдельные схватки, и Волчий Хвост неожиданно оказался лицом к лицу с самим хаканом.
С лязгом сшиблись мечи, высекая лёзами искры, лесное железо молнией рванулось к лицу Кури, коснулось его щеки, окровавило челюсть. Хакан повалился с коня, его подхватили ближние вои, Волчьего Хвоста отсекло от добычи. Воевода глухо зарычал, как волк, оторванный от лосиного горла, но уже не в его силах было переломить ход боя. Печенеги вырывались из так мастерски расставленной им ловушки — рати у Волчьего Хвоста было всё ж маловато. Эх, кабы ещё сотен пять пешцев, дорогу к закату отсечь, — пожалел Военег Горяич, опуская меч — теперь не было смысла самому резаться с воями Кури, а к самому хакану его уже не пустят.
На степь наваливалась ночь — стремительно темнело, на тёмно-синий небосвод ворохом высыпали звёзды — густое яркое и мелкое крошево.
Твёрда отыскали под грудой печенежьих тел. Радимский боярин едва дышал, придавленный тушей убитого коня, сердце билось с перебоями, в жилах едва-едва прощупывался бой.
Знахарь из Отениной рати долго слушал грудь поверженного боготура, морща лоб, кривясь и морщась, пока Волчий Хвост, коему надоело ждать и любоваться на его кривляния, не зарычал:
— Ну чего там, умник?! Будет он жить-то?!
Знахарь несколько мгновений скорбно смотрел на воеводу, потом только молча пожал плечами.
— Гони его в шею, — прохрипел Отеня, приподнявшись на локте и скривясь от боли в боку. — Не вылечит Твёрда — сам лично зарублю.
Знахарь всё так же молча скривил губы, словно говоря — да что ж вы без меня делать-то будете, вояки, кто вам отрубленные руки-ноги на место пришивать будет.
Рассвет вставал над степью тяжело-багряный, словно в крови. Рать хакана Кури никуда не далась, в его стане слышались заунывные степные песни.
— Чего они ждут? — непонимающе спросил у Волчьего Хвоста Лют Ольстич. Мальчишка морщился — вчера его уже в конце боя зацепила случайная стрела, оцарапав плечо. — Почто не уйдут?
Волчий Хвост был невозмутим:
— Сами не знают, что дальше делать, и чего ждать, — пояснил он в ответ.
— Как это? — Лют растерянно моргнул.
— Вряд ли они вчера потеряли много народу, — Военег Горяич наконец оторвался от созерцания печенежского стана. — И уходить им ныне не хочется — зря дрались, что ль? И страшновато — а ну как следом за нами и сам великий князь с ратью.
— Что делать будем, Военег Горяич? — от было неприязни к Волчьему Хвосту у Люта не осталось и следа. — Как мыслишь?
— Нам их не одолеть, — задумчиво бросил воевода. — Их вдесятеро больше. Будем ждать — чего Куря предпримет.
В стане печенегов вдруг заволновались, послышалось многоголосое ржание, замелькали белые полотнища.
— Гляди, — Лют схватил Волчьего Хвоста за рукав. — Махальных выставили! Никак говорить зовут?
— Похоже на то, — обронил Военег Горяич.
Три всадника остоялись в трёх перестрелах от стана Волчьего Хвоста, размахивая чем-то белым.
— Стемид! — зычно кинул воевода. — Узнай-ка, чего они хотят.
Хакан смотрел цепко и холодно. Волчий Хвост невольно сравнивал его с тем Курей, что воевал вместе с ними на Дону, Кавказе и Балканах. В ту пору не был Куря хаканом, был только одним из степных ханов. Остарел Куря, нет уж больше того сокола степного. Власть Курю состарила, нет ли? — того Волчий Хвост не знал.
— Гой еси, воевода, — обронил хакан негромко, сверля Военега Горяича глазами. — Присядь. Изопьём чашу?
— И тебе поздорову, хакане, — отозвался Волчий Хвост, садясь за небогатый степной достархан. — Не из князь-Святослава ль черепа пить собрался?
— Нет, — степняк чуть улыбнулся уголками губ. — Ты ж меня тогда зарубишь враз, нет?
— Оружие твои вои отняли, а так — зарубил бы, — подтвердил воевода. — Руками голыми задушу, коль что, не сомневайся. И стража твоя не поможет…
— Я ещё пожить хочу, — Куря криво усмехнулся — плохая вышла шутка с русским воеводой.
Волчий Хвост смолчал. В шатре ненадолго воцарилась тишина. Наконец, хакан спросил, не подымая глаз от достархана:
— Зачем?
— Чего? — Волчий Хвост непонимающе выгнул бровь.
— Зачем ты вмешался? — грустно повторил Куря.
— Князь приказал, — ответил Военег Горяич. Подумал и счёл нужным пояснить. — Опричь того, мне с тобой в одном стане воевать поперёк горла…
— Почто? — хакан искренне не понимал. — За то, что я Святосляба убил, что ль?
— Нет, — отверг воевода. — За то, что напал тогда ночью… да и это и не так важно… за то, что из черепа его пьёшь!
Христианство тщетно пытается победить язычество — даже знатные люди, вернувшись из церкви, ставят дома блюдце молока домовому, что уж говорить о простом люде. Наследники Ярослава Мудрого погрязли в распрях, а полоцкий князь Всеслав Брячиславич начинает борьбу за восстановление древней веры своих предков!
После гибели Ростислава Владимирича Всеслав Чародей продолжает борьбу с Ярославичами. Война стремительно втягивает в свою орбиту всё новые земли, и, наконец, в битве на Немиге Ярославичи и Всеслав сходятся лицом к лицу…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Караван торговцев идёт по непонятному миру. В принципе, Средневековье, но есть порталы между мирами. Высокие технологии не работают, максимум — огнестрельное оружие, и то не во всех мирах. И есть боевые Кланы. И Белая Дорога — путь между мирами.Один из последних Древних, создателей этого мира, застрял в одном из миров. Чтобы вырваться, ему нужен артефакт, находящийся в Чёрной Зоне, в которую ему доступа нет. Так же этот артефакт нужен и Кланам…
Далекое будущее – будущее, куда более похожее на смесь мрачного Средневековья и жутких готических легенд.В городах-крепостях Святая Инквизиция охотится на мутантов – гарпий и гномов, гоблинов и оборотней…В лесах, которыми безраздельно правят мутанты, напротив, идет безжалостная охота на людей…Однако и те и другие безраздельно верят во власть и всемогущество таинственного Хозяина – сверхчеловека, способного снова и снова возрождаться в разных телах…И теперь из города в город, из леса в лес несется странный слух – в мир пришло новое воплощение Хозяина, юноша по имени Лука.На чью сторону он встанет?Выступит против людей – или против мутантов?Пока ясно одно: та сторона, на которой выступит Лука, одержит в войне победу…
Мудрые толкуют – сама Ледяная Божиня покровительствует от века соперничающим орденам наемников-телохранителей и наемников-убийц. И перед ее очами проходят завершившие обучение телохранители и убийцы испытание – схватку за жизнь первого нанимателя. Победит убийца – и отправится неудачливый телохранитель на суд Ледяной Божини.Победит телохранитель – та же участь постигнет убийцу.Однако как же поступить с воином Марком, что не сумел защитить нанимателя, но сумел уничтожить его погубителя?Совет старейшин постановил – судьбу его надлежит решить самой Божине.И отправляется Марк, меченный богами и вечно подгоняемый безжалостной тенью проклятых, в дальний, полный опасностей путь к храму Ледяной – то ли на милость, то ли на погибель…
Ивар – смелый и удачливый воин, но в будничных хозяйственных делах нерасчетлив… Уютная семейная жизнь претит ему, и он вновь становится викингом. Впереди – опасный путь в неведомые страны, полный приключений, тяжких испытаний и невозвратимых потерь. Там, в далеких южных морях, в огромных городах, совсем другие законы и совсем другие люди…
Его рассказы о сверхъестественном отвергают как аллегорические толкования, так и научные объяснения. Их нельзя свести ни к Эзопу, ни к Г. Дж. Уэллсу. Еще меньше они нуждаются в многозначительных толкованиях болтунов-психоаналитиков. Они просто волшебны.