Рыжий рыцарь - [83]

— Тристан, мы… — начал было Вирель.

— Что вы? Неужели нельзя было забрать щит?! Как я теперь докажу, что добыл Талисман?!

Он схватился за голову, будто хотел оторвать ее.

— В первую очередь, не отчаивайся, — сказал Кестиан. — Талисман из всех древних даров — самый загадочный. Вполне возможно, что он сам покинул поле боя и материализовался где-то в другом месте.

— И что же, мне теперь всю Амбинию перерыть?! — Тристан вконец разозлился.

— Ни в коем случае, друг, — отозвался Типун. — Тебе всей жизни на это не хватит.

— И пока ты будешь его искать, принцесса успеет состариться, — поддержал брата Вертопрах.

При этих словах Миста состроила недовольную гримасу.

— Всем известно, что дары обладают собственной волей и могут исчезнуть, если не находят себе господина, — сказал Кестиан. — Однако мы знаем, что именно ты добыл его. Значит, тебе нужно вернуться в Альденбург, рассказать свою историю королю и Палате Мудрых. Уверен, они поверят тебе.

— С какой стати? — развел руками Тристан. — Талисмана у меня нет, головы дракона тоже, я ведь не убивал его. Так любой может явиться ко двору и заявить о своих правах на руку принцессы. А что, если Талисман счел, что я его недостоин?

— Нет, — покачал головой Кестиан, — дело не в этом. Если бы ты не был достоин Талисмана, то ты ни за что на свете не нашел бы его.

— Это верно, лопни моя селезенка! — пробурчал Грингил.

— Тем не менее, — негодовал Тристан, — Талисман исчез!

— Скорее всего, дело не в тебе, — мягко сказал Кестиан. — У тебя этот Талисман отобрал Глуншул, а он никак не мог быть достойным его. Такой воин, как Глуншул, щиты в битве просто так не роняет. Думаю, Талисман просто нашел удобный момент, чтобы покинуть его. А затем он ушел.

— Я все-таки ума не приложу, как предмет может ходить туда-сюда, — Миста чмокнула губами, — он же не живой.

— Это же магия, — объяснил Вирель.

Тристан сел на стул, взял чашку с нектаром эминики и быстрыми глотками осушил ее.

— Короче говоря, — сказал он, — в Альденбург я могу не возвращаться.

— У тебя есть свидетели, которые могут подтвердить твои слова под присягой, — сказал Вирель.

— Кто, дракон? — возмутился Тристан. — Ты только представь себе, что будет, если он явится в Альденбург. Дворцовая стража едва ли станет слушать рассказ про Заячью Душу и лысину леса.

— Твои слова могут подтвердить Вирель, Миста и братья Бонвиваны, — сказал Кестиан. — Это уже четверо. Плюс пятеро моих леопардистов. Девять свидетелей — это очень много. Тем более что слово леопардиста многого стоит.

— Как и мое, — добавила Миста так тихо, чтобы ее услышал только Тристан.

Тристан вздохнул.

— А если его найдет кто-то из других участников? Среди них наверняка немало достойных рыцарей.

— Это верно, — подтвердил Вирель, — но соперников у тебя осталось всего двое, и оба сидят в этой комнате. — Он указал на братьев Бонвиванов.

— Не волнуйся, друг, — сказал Типун, — мы не прячем его. Принцесса нам совершенно ни к чему.

— К тому же нам пришлось бы распилить ее надвое, — подхватил Вертопрах.

Миста вновь скорчила недовольную гримасу.

— Тристан, — сказала она, — существует масса способов выяснить, правду говорит человек или нет. Ты можешь дать клятву на Жезле Истинного Слова, который хранится в Палате Мудрых, и тогда твои уста не произнесут лжи. Кроме того, у нас есть слезы дракона, они тоже могут пригодиться.

— Тогда медлить нельзя, — сказал Тристан. — Надо отправляться срочно.

— Завтра на рассвете мы переправим вас в Приют Тимниса, — сказал Кестиан. — Эта наша крепость находится у южных границ княжества, поблизости от дороги. Вы сэкономите пару дней пути. Лошадей мы вам тоже дадим. Скачите во весь опор. Через пять дней вы будете в Альденбурге.

Так они и сделали. На следующий день с первыми лучами солнца друзья, воспользовавшись Вензивалью, перебрались в Приют Тимниса. Местный капитан по просьбе Кестиана дал им самых резвых лошадей из своей конюшни. И-гуа тоже был с ними, хотя, чтобы заставить его вновь войти в Вензиваль, друзьям понадобилось приложить немало усилий.

Полдень еще не наступил, а они уже неслись по Светлой дороге, что вела в Альденбург. Миста, Вирель и даже Бонвиваны не щадили лошадей. А И-гуа, вопреки своим принципам, мчался так, словно его преследовала стая волков.

— Я покажу этим немым клячам, что такое настоящий скакун! — гордо кричал он своему седоку, входя в бешеный галоп. Остальным всадникам оставалось только смотреть, как сверкают в пыли подковы на его мохнатых копытах.

На исходе четвертого дня друзья въехали в Альденбург. Они не помнили себя от усталости и едва держались в седлах. Их лошади, казалось, вот-вот рухнут от непрерывной скачки. Бодрость сохранил лишь И-гуа, он даже похвастался, что мог бы с легкостью проскакать еще триста-четыреста верст. В этом, впрочем, не было необходимости.

Когда они поднимались на Королевский холм, дорогу им неожиданно перекрыла толпа ликующих людей. Они обнимались, пели и с чем-то поздравляли друг друга. Точь-в-точь как тогда, когда узнали, что в Альденбурге объявился Рыцарь Бедных.

— Скажите, любезный, — обратился Вирель к одному из них, — а чему, собственно, все так рады?