Рыжик - [67]

Думаю, мне было легче всех… Мне было настолько плохо физически, что не оставалось сил ни о чем думать… А папа думал, и Он думал… творил невозможное и принимал решения, когда у меня не было ни виз, ни шансов, ни времени. Он был с моим папой, которому друзья отвечали «мы бы рады одолжить денег, но открываем новый супермаркет», а потом в них просыпалось сочувствие, и они соединяли папу со своими юристами, «чтобы в случае чего узаконить финансовые отношения». Только Он. Единственный. Лучший. Любимый. Он думал только обо мне и спасал меня.

Я помню, как до меня доходили обрывки фраз «в Колумбию лететь слишком долго»… «Швейцария – отказ»… «Возможно, Бельгия… или Германия»… Для меня все было, словно в тумане… до конца просто не доходил смысл происходящего… или я отказывалась верить в то, что это происходило со мной. Может, просто боялась поверить. Или не успевала следить за событиями, которые развивались слишком быстро.

Германия согласилась… Это было 4 июля 2003 года… Меня должны были как-то перевезти из Иерусалима в город Эссен… В последний момент у меня поднялась температура под 41. Меня снова спасли ледяные простыни. Я очень переживала, как я буду лететь, потому что куда-то делась моя одежда – легкие белые штаны фирмы «Diadora», которые мне подарил папа незадолго до того, как я заболела. Оказалось, что штаны по ошибке забрали в химчистку – их цвет сливался с постельным бельем. Но искать их времени не было. Какая-то женщина в последний момент искренне предупредила нас с мамой, что если в Германии у нас есть какие-то знакомые, то лучше им позвонить, потому что, по ее мнению, «немецкие врачи никогда не славились своим дружеским отношением»… Если бы эта женщина только знала, как сильно она заблуждалась…

Я никогда не забуду, как в коридоре больницы появилась команда людей, которые должны были меня транспортировать к самолету… Настоящая команда спасателей… В оранжевых жилетах… и с черными пейсами. Я помню огненное солнце и горячий воздух, которые с непривычки обжигали мое лицо, глаза, губы… и мне это нравилось. Это было в аэропорту. Это был день, когда я полюбила солнце до слез. Я никогда не забуду человека по имени Бенджамин, который трепетно поддерживал меня под обе руки и помогал сделать несколько шагов по салону самолета. Мне нужно было дойти до специальной подвесной кровати, которая находилась за ширмой и позволяла не встречаться глазами с пассажирами рейса, которые летели во Франкфурт. Мне почему-то казалось, что они должны были быть крайне недовольны. Рейс из-за меня задержали, и задержали надолго. Я помню, как мы приземлились… и все пассажиры без исключения проходили мимо меня: кто-то старался не встречаться глазами со мной и мамой, кто-то опускал голову и чувствовал себя неловко, но большинство из них останавливались возле меня, желали удачи, говорили теплые слова, старались поддержать. Одна женщина даже пообещала, что поставит за меня свечи. Мне казалось, что я сойду с ума… Я была до слез благодарна этим людям, но меня убивала одна единственная мысль: мне хотелось быть на их месте и просто выходить из самолета.

В аэропорту Франкфурта нас ожидала машина скорой помощи, профессиональный водитель и сопровождающий врач. Нас ждал Эссен.

P.S. Когда-нибудь я обязательно сдержу слово, данное добродушному таксисту из Тель-Авива… Полечу в Израиль… на этот раз в качестве туриста. Я буду наслаждаться горячим солнцем и каждую секунду повторять про себя «спасибо». Тем более, в Иерусалиме остались мои брюки от «Diadora»…

1 июля 2003 года

Like a clock whose hands are sweeping

past the minutes of its face,

And the world is like an apple

whirling silently in space,

Like the circles that you find

in the windmills of your mind[54].

– Юлька, привет… я тебя очень давно не видел… ты уже взрослая девушка… хорошо выглядишь, – Он говорил как-то смущенно, учитывая обстоятельства, при которых мы снова встретились.

– Привет… Геночка. И я тебя очень давно не видела… Ты очень красивый. Тебе идет белый цвет, – мне было очень трудно скрывать свое волнение, потому что я прекрасно знала, что меня забрали из этой ужасной больницы только благодаря Ему. И я знала, что частный самолет, на котором мы с мамой будем лететь в Израиль, тоже организовал Он… и мою визу… и все остальное… я знала, что израильского консула в праздник забирали с дачи для того, чтобы мне поставили эту визу… я знала, что Толик – водитель Гены, который панически боялся летать на самолетах, несмотря ни на что забрал в Киеве мой паспорт. Я знала, что мы ждем, пока он прилетит из Киева, передаст нам паспорт, и мы сразу же частным самолетом улетим в Тель-Авив – я все это знала, но искренне не понимала, к чему такая спешка.

– Знаешь, у меня скоро день рождения… восемнадцать лет… и я до сих пор не знаю, как его отмечать… и успею ли я вернуться. – Мне очень хотелось поговорить о каких-то «земных» проблемах…

– Да, Юленька, знаю… В Израиле очень хорошая клиника… лучшие специалисты со всего мира… они быстро поймут, что с тобой и вполне возможно, что ты уже через несколько дней вернешься домой. – Он тщательно подбирал каждое свое слово.