Рыжеволосая чаровница - [4]

– Потому что люди в моем положение не «расслабляются». Потому что есть сотни напористых новых архитекторов, которые с радостью займут мое место. Стоит утратить чутье, и тебя съедят. – Он погладил ей сосок. – Лучше расскажи, чем ты занималась.

– О, у меня ничего интересного – все как обычно. – Она закрыла глаза, подумав, что они могли бы поспать.

Но ошиблась, потому что Ренцо потерся о ее грудь, а когда она в ответ что-то согласно промычала, он уткнулся лицом ей в волосы и начал снова погружаться в ее лоно. Две близости менее чем за час…

Побороть усталость после этого не удалось, и Дарси заснула глубоким сном. Через какое-то время она почувствовала, что матрас дрогнул – это встал Ренцо. Она приоткрыла веки и увидела, что весенний светлый вечер еще не закончился. Листья на верхушках деревьев, видневшихся за окном, были золотисто-зеленые в лучах заходящего солнца, и Дарси слышала вдалеке пение птиц.

То, что она лежит здесь, казалось нереальным. Площадь в фешенебельном районе, где жил Ренцо, иногда представлялась ей миражом. Пышная зелень производила впечатление того, что ты в деревне. Но за деревьями вокруг его роскошного дома простирался тот Лондон, который был ее городом. С дешевыми магазинами и многоэтажками, с мусором на тротуарах, заторами на дорогах и злыми водителями. А где-то, не так чтобы уж очень далеко, есть крошечная квартирка, которую она называет своим домом. Порой она думала, что ее квартира находится на другой планете. То, что с ней происходит, похоже на банальный роман и старо как мир: миллионер и любовница-официантка.

Но Ренцо не воспользовался ее простодушием, разве не так? Он никогда не требовал того, чего она сама не хотела ему дать. Она согласилась, когда он предложил подвезти ее до дома, хотя внутренний голос кричал, что это неразумно. И впервые в жизни она отступила от своего правила вести себя с умом, а ведь это было для нее так же естественно, как то, что у нее ярко-рыжие волосы. Не один год она жила тихо и незаметно… лишь бы выжить. Но не на этот раз. Она уступила желанию и сделала то, что ей действительно хотелось. И это желание называется Ренцо.

Потому что она никогда не хотела никого так сильно, как хотела его.

Она была уверена, что ему хватит и одной ночи с ней, но за этой ночью последовала еще одна, потом еще и еще, по мере того, как развивалась их связь, существующая исключительно в стенах его дома, потому что по негласному уговору они никогда никуда не ходили вместе. Знакомые Ренцо были богаты, известны, как и он. Успешные, влиятельные люди… что у них общего с ней? Да и странно было бы им появляться вместе на публике. Они же не пара в общепринятом смысле.

Дарси понимала, что их отношения можно назвать «сексуальной дружбой», хотя секс перевешивал дружбу – высокомерный итальянец как-то заявил ей, что у него нет друзей среди женщин. Женщины предназначены для спальни и кухни – он так и сказал ей однажды после их длительного секса, закончившегося в ванной. После он сказал, что пошутил, но Дарси увидела долю правды в его словах. А что еще хуже, это то, что его надменность ее возбуждала, пусть она и постаралась сделать вид, что ей не по душе такие высказывания.

Но ситуация ей была ясна – она не дурочка. Ренцо Сабатини похож на мороженое в вафельном стаканчике, которым приятно полакомиться в солнечный день. Вкус восхитительный – вероятно, такого вы никогда не пробовали, – но вы же не ждете, что удовольствие бесконечно.

Дарси подняла голову. Он вернулся в спальню абсолютно голый и с подносом – обязанность, которую она исполняла много раз за день, правда одетая в форменное платье.

– Ты меня балуешь, – сказала она.

– Я просто отвечаю любезностью на любезность. Хотел было узнать, где ты научилась так соблазнительно облизывать мне бедра, но тут понял, что…

– Что я научилась этому у тебя?

– Esattamente[2]. – Глаза у него заблестели. – Голодная?

– Хочу пить.

– Неудивительно. – Он нагнулся и провел губами по ее губам.

Она взяла чашку чаю, а он натянул джинсы и с бокалом красного вина пошел к письменному столу. Усевшись, он надел очки в темной оправе, включил компьютер и начал работать, полностью погрузившись в то, что видел на экране. Он сидел к ней спиной, и Дарси почувствовала себя выгнанной вон. Она – мелкий зубчик в гигантском колесе его жизни. У них всего лишь был секс – два раза, – и сейчас он занялся работой и будет работать до тех пор, пока его тело не потребует нового секса с ней.

А она позволит ему это. Такая уж у нее роль. До сих пор ей этого было достаточно, но вдруг, неожиданно, она поняла, что этого мало.

Неужели он уловил ее недовольство? Почему тогда он громко спросил:

– Что-то не так?

Ей бы сказать «нет», сказать, что все в порядке, похлопать по краю кровати и угодливо улыбнуться. Она ведь обычно так и делала. Но сегодня у Дарси не было настроения уступать, угождать ему. Перед тем как уйти на работу, она услышала по радио одну песню, напомнившую ей место, куда она не хотела никогда возвращаться, и мать, которую она всю жизнь пыталась забыть.

Глупо, как несколько нот могут задеть душу и заставить тебя плакать. Глупо и то, что ты можешь продолжать любить того, кто много раз унижал тебя. Вот в чем крылась подлинная причина, почему она отослала шофера Ренцо – никто не увидит ее слез. Она хотела пешком дойти до метро, чтобы слезы, навернувшиеся на глаза, были незаметны под дождем. Она надеялась, что, когда придет сюда и когда итальянский любовник уложит ее в постель, ей станет легче на душе. Но легче ей не стало, а совсем наоборот. Она поняла, что потрясающий секс с шампанским в придачу, как и жизнь в тени влиятельного мужчины, не является рецептом счастья, и чем дольше она позволяет себе это, тем труднее будет вернуться в реальный мир. Ее мир.