Рыжеволосая бестия - [20]

— Ричардсон! — Ледяной голос заглушил звуки, которые доносились в кабинет со двора шахты через толстые стекла окон. — Когда я отдаю приказание, я рассчитываю… Нет, я настаиваю на том, чтобы оно было исполнено. Но вы, похоже, не в состоянии этого обеспечить. А с такими работниками я прощаюсь.

«К чему все это? — подумал Илия. — Ведь и так все знают, что он за человек. Человек без души и сердца, которому нет дела ни до кого, кроме самого себя!»

— Я сделал все, как вы велели, но, к сожалению, не застал их дома. И никто не знает, куда они ушли. — Илию не смутил пристальный взгляд черных как ночь глаз. — Я опросил всех в округе… На Квин-стрит, на Пери-стрит… даже до самой Бирд-стрит дошел, но ни одна душа ничего не знает о том, куда выехала семья Мейбери. В последнее время столько семей съезжают, что на еще одну никто и внимания не обратил.

Значит, не обратят внимания и еще на одну! Каин Линделл уже хотел сказать этому наглецу, который смеет разговаривать с ним таким тоном, что он уволен, лишен дома и вместе с семьей может собирать вещи и катиться на все четыре стороны, но вовремя спохватился и прикусил язык. Если уволить Ричардсона, придется на его место нанимать кого-то другого, а он только недавно приехал в Дарластон и пока еще не знает никого, кто мог бы толково управлять шахтой… Сам же он точно с этим не справится. Впрочем, скоро ситуация изменится… Скоро Илия Ричардсон пожалеет, что посмел перечить ему, Каину Линделлу!

Усилием воли Линделл заставил себя говорить спокойнее.

— Так, значит, отказа не было? — переспросил он.

— Люди не могут отказаться от того, что им не предлагали. Поскольку семью Мейбери не удалось найти, то им и не сообщили о вашем решении.

Разумеется, невозможно сделать предложение тем, кого нельзя найти. Но то, что Илия Ричардсон не смог их найти, еще ничего не значит. Каин Линделл стоял у окна, провожая взглядом управляющего, который шел через двор, на ходу нахлобучивая на голову свой картуз. Каин Линделл привык, чтобы его желания исполнялись… А сейчас он желал заполучить эту рыжеволосую девчонку!

— Ты хорошо подумала?

Продолжая сжимать в руках сверток, Алиса посмотрела на человека, который помог ей перенести боль утраты и не сойти с ума после смерти ребенка, которого она любила, как собственного сына. Иосиф пустил их в свой дом, привел врача, помог организовать отпевание и похороны.

Иосиф был с ее матерью в тот вечер, но теперь… Теперь она не могла принять его помощь. На этот раз они с матерью должны уйти.

— Я не стану спрашивать, куда вы пойдете, потому как ты сама этого не знаешь. Но я хотел бы знать… почему… Почему ты хочешь уйти?

«Да такие, как она…»

Слова, слетевшие с языка той женщины, до сих пор действовали, как яд. Алиса снова почувствовала боль и обиду, пережитые в ту минуту. В незнакомой женщине клокотала лютая ненависть, но как можно ненавидеть того, с кем даже никогда не разговаривал?

«Они думают, что люди ни о нем не догадываются… Не догадываются, что она — шлюха!»

Вот кем ее здесь считают. Как это ни больно, она могла бы стиснуть зубы и продолжать жить с этим ради матери, но им нельзя было оставаться в доме Иосифа Ричардсона. Если они останутся, жизнь человека, сделавшего для них столько добра, тоже пойдет наперекосяк.

— Дождусь я ответа, Алиса, или ты уйдешь, так и не объяснившись?

Пальцы Алисы сжались на свертке. Встретится ли ей когда-нибудь такой человек, как Иосиф Ричардсон? И разве она может обидеть молчанием человека, готового разделить свой дом с незнакомыми людьми только потому, что они в этом нуждаются?

— Иосиф… — начала было Алиса, но умолкла, не в силах справиться с обуревавшими ее чувствами.

Хозяин дома не сводил с нее пристального взгляда, и она продолжила:

— Иосиф, вы… Вы все правильно говорите… Я и в самом деле не знаю, куда мы пойдем с матерью, но обещаю: где бы ни был наш новый дом, я буду писать вам.

— Ну, ничего нового я не услышал. Еще раз спрашиваю, почему ты не хочешь остаться в Холл-энд-коттедже?

Нет, она не могла ответить на его вопрос, не могла заставить себя повторить слова тех женщин, которые оскорбляли ее у церкви. Иосиф Ричардсон не должен слышать таких слов ни от нее, ни от кого бы то ни было. Он — добрый человек, имя которого могут опорочить из-за нее, а она этого не допустит.

Глядя на печальное лицо, опущенные глаза, полные скорби, Иосиф опять почувствовал, как у него сжимается сердце. Он надеялся, что однажды это ощущение покинет его, но каждый день непонятная боль пронзала сердце снова и снова. Теперь она стала почти невыносимой.

7

— Я надеюсь, что, когда вы вступите в законное владение дядюшкиным состоянием, мы будем иметь честь видеть вас чаще в Банкрофт-холле.

Только глухой не услышал бы откровенного лицемерия в этом вежливом предложении. В другом месте подобный тон взбесил бы Каина Линделла, но сейчас он лишь довольно улыбнулся. Леди Амелия в свое время была выдана замуж за хозяина Банкрофт-холла по расчету. О том, что это для нее значило, ясно говорили глаза, устремленные сейчас на него. В них Каин Линделл увидел досаду и подавленное негодование. И его это радовало. Отец леди Амелии был знатен. Этот настоящий английский баронет имел подобающие его титулу дом и земли, но не имел достаточного количества денег, чтобы расплатиться с долгами, накопившимися в результате его пристрастия к азартным играм. Выдавая дочь за промышленника, чье состояние основывалось на торговле, он надеялся решить свои финансовые трудности, однако ради этого ему пришлось нарушить слово, данное дочери, этому жертвенному агнцу, а именно подобрать ей жениха из аристократической среды… И леди Амелия не простила ему этого. Конечно, небольшой городок, затерянный в «Черной стране»