Рыжее солнышко - [25]

— Я имею в виду, что у меня болят колени. И бедра. И спина разламывается. Сидни, у меня, в конце концов, болит задница.

— Почему вы не сказали мне раньше? Джесси, я же спрашивал, все ли с вами в порядке.

— Я не хотела, чтобы вы подумали, будто я трусиха.

— Я уже знаю, что вы не трусиха.

— Я хотела, чтобы вы подумали, будто я — выносливый человек, знающий толк в лошадях.

— Зачем?

— Я хотела вам понравиться.

Он выглядел ошарашенным.

— Вы хотели мне понравиться? Зачем? Что еще вы запланировали для ранчо?

— Нет у меня никаких планов насчет вашего вонючего ранчо!

— А насчет меня? — подозрительно сказал он.

— Вот видите! Вы всегда думаете обо мне только самое плохое.

— Я?

— Только не понимаю, почему я вам не нравлюсь. Проклятье! Вы, упрямый старый ковбой, я же отличная девушка!

— Я никогда не говорил, что вы мне не нравитесь, — мягко сказал Сидни. Он направил лошадей к небольшой рощице, протянувшейся вдоль маленького ручейка, остановил там свою лошадь и медленно спешился.

Затем перешел на другую сторону и помог Джесси слезть с лошади. Колени девушки подогнулись, и она прислонилась к нему.

Его рука крепко обняла ее.

— Будьте вы прокляты, Джесси, с чего это вы взяли, что не нравитесь мне? Вы мне нравитесь, черт возьми, даже очень.

— Разве?

— А как вы думаете, зачем я попросил вас поехать сюда? Вы меня заинтриговали, и я хотел получить возможность узнать вас получше.

— Правда?

— Ну а вы что подумали?

— Я подумала, вам нравится… целовать меня.

— Ну, я не буду этого отрицать.

— Я подумала, что, может быть, вы завернете меня в шерстяное одеяло, увезете в никуда и осыплете поцелуями с ног до головы.

— Я привез одеяло, — хрипло сказал Сидни.

— Я надеялась на это.

— Правда? — нежно спросил он.

— Нет, Сидни, я не могу! Мы не можем.

— Мы не можем?

— Мне еще никогда не было так больно, — пожаловалась она, со стоном опускаясь под дерево. — Я думаю, что не смогу скакать верхом обратно.

— Вам придется это сделать, — сказал он.

— Но я не могу.

— Джесси, — Сидни присел рядом с ней и дернул одну из ее кудряшек, — это может показаться забавным, но симпатия и антипатия к вам одинаково изводят меня.

— Изви…

— Нет, — прошептал он, его рот приблизился к ее, — скажи, твои губы тоже болят?

— Нет, кажется, они — единственная часть моего бедного тела, которая избавлена от боли.

Он нежно поцеловал ее. Джесси почувствовала, что в ее легких не осталось ни капли воздуха.

— Сидни, — прошептала она, — мои уши тоже не болят, оба.

7

«Давайте снимем ваши джинсы» — последние три недели эта фраза постоянно преследовала его.

Ему следовало бы знать, что сегодня его мечтам не суждено осуществиться, даже если он снимет с нее джинсы.

— Это будет не так-то просто, — вздохнула Джесси.

— Принимаю ваш упрек. Мне нужно было проверить ваше искусство верховой езды до того, как мы выехали.

К несчастью, он был поглощен совсем иными мыслями. Ему никогда не доводилось видеть женщину, выглядевшую так очаровательно, как Джесси Хуберт в тот момент, когда он ворвался в ее спальню.

Красноватые локоны девушки разметались по подушке, ее щеки были нежно-розовыми ото сна, а длинные ресницы отбрасывали тени на скулы.

На ней была надета изящная маленькая вещица, будто сплетенная из паутины, сквозь которую проглядывали гладкая молочно-белая кожа и едва прикрытые полные округлые груди.

Сидни сразу же почувствовал искушение поцеловать ее. Эта мысль полностью захватила его, хотя он яростно пытался направить ее в другое русло и выйти из этой неловкой ситуации. Теперь же, когда она скакала позади него, и лифчик цвета слоновой кости выглядывал в вырезе ее рубашки, а маленькие красные губки изогнулись в соблазнительную улыбку, это стало еще труднее.

Он попытался не смотреть в ее сторону, усилием воли держа в узде свои разгулявшиеся животные инстинкты. Но если первое еще как-то удавалось, то животные инстинкты бушевали, не ослабевая.

И вот теперь он расплачивался и за свою небрежность, и за свое яростное желание.

— Сидни, — прошептала Джесси, — мои уши тоже не болят.

Его охватило чувство, близкое к блаженству. Это было то самое приглашение, которое ему было нужно. Он целовал ее со всевозрастающей страстью, его руки с яростным наслаждением исследовали ее тело, когда резкий вскрик остановил его.

— Не нужно касаться меня там, — взмолилась она. — Это слишком больно.

И тогда он вспомнил, что собирался взглянуть на ссадины.

Он расстегнул молнию на ее джинсах, тихонько успокаивая ее.

— Давайте посмотрим, насколько это серьезно, — произнес он, похвалив себя за спокойный ровный голос.

— Сидни, мне ужасно неловко.

Нежно, как только мог, Сидни стянул джинсы с ее округлых бедер, открыв своему взору шелковые трусики цвета слоновой кости с V-образным вырезом, отделанным кружевом.

Его дыхание участилось, пока он стягивал ее джинсы.

Нежная кожа внутренней поверхности ее бедер уже понемногу синела.

— О, Джесси, почему вы не сказали мне раньше?

— На мне легко появляются синяки, — сказала она. — Я уверена, что это выглядит хуже, чем чувствуется.

Он легонько дотронулся пальцем до синяка, и она застонала.

— Я в этом не уверен, — пробормотал Сидни.

Он осмотрел ее ноги. Кожа на них была сильно натерта.