Рыжая Соня и кладовые тьмы - [70]

— Халима! — звал ее Кучулуг, проклиная все на свете и чувствуя, что он не сможет долго сдерживать натиск наседавших тварей.— Пора уходить!

Он видел, как один за другим падают его товарищи. Он чувствовал, как рукоять его меча становится скользкой от крови врагов, но только крепче сжимал ее в могучих ладонях. Наконец он остался один.

Он остановился пригнувшись, стараясь видеть все, что происходит вокруг, готовый к нападению с любой стороны.

Он видел, как в нерешительности топчутся возле него зубастые гррызы, уже не решаясь атаковать, а лишь образовав плотное кольцо в десяти шагах от него, вне досягаемости меча разъяренного гиганта. Они визгливо переговаривались на каком-то своем, непонятном человеку языке, и слишком поздно гирканец понял, что они вовсе не боятся, а поджидают кого-то.

Лучники вышли из-за стены меченосцев, и Кучулуг мгновенно понял, что это конец.

— Халима! — выкрикнул он, словно боевой клич, и бросился вперед, двумя ударами меча разрубив еще двоих.

Две стрелы одновременно пробили кольчугу и отбросили его на шаг, словно удар чудовищного кулака. Твари победно завизжали, и бросились на смертельно раненого врага, но человек еще не умер. Превозмогая боль и внезапно накатившуюся слабость, он стиснул зубы, и вновь заработал мечом. Ему даже удалось достать одного из лучников, прежде чем стрелы полетели в него со всех сторон, вонзаясь в грудь, спину, живот.

Он уже не чувствовал боли. Он просто перестал ощущать тело, продолжая рубить и рубить огромным мечом, все еще слепо надеясь, что любимая успеет... Ноги великана подкосились, но даже упасть он постарался так, чтобы в последний миг увидеть ее... Казалось, приближавшаяся смерть менее страшила воина, чем то, что он потеряет эту женщину навсегда ...

Гррызы, казалось, только сейчас заметили сидевшую на полу нагую красавицу, а заметив, кинулись к ней.

— Халима...— простонал Кучулуг, последние силы вкладывая в этот шепот, надеясь не защитить, нет, но хотя бы предупредить ее.

Он видел, как волна за волной накатывались твари на девушку, но непонятно почему не могли дотянуться до нее, странным образом пробегая мимо, хотя, казалось бы, вот она — протяни руку и коснешься. Невероятно, слишком быстро для тупых животных почувствовали они, что дело здесь нечисто и до этой добычи им не добраться. Ужас объял тварей, когда они поняли, что столкнулись с проявлением высших сил.

Они кинулись врассыпную, на бегу выкрикивая непонятное «Кракшш!» — быть может, самое страшное слово в их небогатом языке. Жизнь уже почти покинула тело могучего гирканца, и только затуманенный взгляд его продолжал удерживать дорогой образ, а из всех чувств осталось только невыразимое словами счастье от сознания того, что она осталась жива несмотря ни на что.

* * *

Халима почувствовала одуряющую сытость, словно это не Черный Паук, а она только что высосала жизни из двух никчемных тел.

Она знала, что теперь Паук должен замотать себя в кокон и спокойно переварить лакомство, чтобы через луну, если она не заставит его проснуться раньше, сбросить ставшую тесной шкуру. Значит, пора возвращаться.

Нельзя пропустить время, чтобы завладеть коконом. Придя в себя, Пифия встала и окинула побоище одним мимолетным взглядом.

В трех шагах, повернувшись к ней мертвым лицом, смотрел на нее мертвыми глазами Кучулуг. Из могучего тела торчало не меньше двух десятков стрел. Халима подумала, что теперь он стал похож на огромного ежа, и расхохоталась, решив, что так, пожалуй, даже лучше. Она чувствовала, что пресытилась гирканцем, а так — никаких прощаний и объяснений...

Все к лучшему! И пусть она не выполнила первый наказ Темного Властелина, зато преуспела во втором... Теперь только забрать кокон и наверх!

* * *

Яркий свет ударил по глазам, ослепляя, и Пифия поняла, что, оказывается, успела уже позабыть, что такое солнце, и тут же подумала, что ей не нравится этот мир с его ослепительным светом, холодящим тело ветром и бестолковыми людьми, настойчиво снующими вокруг нее.

— Что случилось, госпожа? Почему ты одна? — надоедливо суетился рядом Карло, в то время как остальные вынужденную немоту пытались восполнить избытком движений.

— Все погибли,— мрачно ответила колдунья, искусно изобразив на прекрасном лице скорбь, что оказалось не так сложно для человека в скверном настроении.

При этих словах окружавшие ее люди, в которых она узнала Охотников Вамматара, помрачнели.

— Неужели Вожак тоже? — спросил старый мастер, так и не договорив, словно боялся произнести роковое слово.

— Нет,— покачала головой колдунья,— но Вожак с Телохранителем затерялись на самом дне подземелья, и я совсем не уверена, что они еще живы...

— Они живы,— тряхнул седой головой Кар-до.— Вожак не может погибнуть,— убежденно заявил он, и все закивали, соглашаясь.

— Хвала Волчице, если так,— пожала плечами Халима.— К сожалению, остальные погибли на моих глазах.

Она вкратце рассказала выдуманную на обратном пути историю, которая, правда, в основном соответствовала действительности. Только окончание колдунье пришлось изменить, чтобы не показать своей причастности к смерти Кучулуга и двух десятков обреченных ею на смерть воинов.