Рыжая Кошка - [4]

— Кстати, я так и не представилась. Кештиора Арнамагелльская, волшебница в пятом поколении, магистр Ордена Рубинового Трезубца и победительница трех подряд ежегодных магических турниров в Замке Единорога.

Она замолчала, явно ожидая, что ее слова произведут на меня должное впечатление. Вот только я отродясь ничего не слыхал ни о Кештиоре Арнамагелльской, ни об Ордене Рубинового Трезубца, ни о Замке Единорога. Не то, чтобы я не любил колдунов, иной раз и от них польза бывает. Просто — старался держаться от них подальше, полагаясь на честную сталь безо всех этих магических выкрутасов.

Похоже, великая волшебница Кештиора догадалась об этом и обиженно поджала губы.

Я вежливо улыбнулся:

— Конан из Киммерии. Для друзей — просто Конан. Ты спасла мне жизнь, Кештиора, и я теперь твой должник.

В ее глазах промелькнула ласковая и чуть печальная усмешка: так взрослый мог бы ответить на предложение ребенка помочь ему в битве. Что ж, улыбайся, всесильная чародейка. Я не в обиде. Как знать, быть может, когда-нибудь ты поймешь, что простая сталь порой побеждает там, где бессильна магия.

— Ты можешь называть меня Кешт.

— Благодарю, Кешт. Могу ли я спросить тебя кое о чем?

— Спрашивай, — она пожала точеными плечиками, наполнила два хрустальных бокала золотистым вином из тяжелого бронзового кувшина, протянула один мне и указала на кресло.

— Ты сказала, что Голтаргон — твой ученик. Как такое могло случиться? На его совести десятки загубленных жизней, а ты...

— А я не произвожу впечатления злодейки, — закончила она за меня. — Но ведь все очень просто, Конан-охотник. Видишь ли, я не учила его ни воевать, ни разбойничать. Я учила его магии... пыталась учить.

Между светлых бровей залегла сердитая складочка. Я отметил про себя, что гнев очень идет Кешт. Впрочем, улыбка ей шла не меньше.

— Особыми талантами он не блистал, — сказала волшебница, покачивая бокал в изящных пальчиках и любуясь игрой янтарных бликов. — И трудиться не желал тоже. Хотел всего и сразу. А так в нашем ремесле не бывает.

Я подумал про себя, что так не бывает ни в каком ремесле, но говорить ничего не стал. Не хотел ее прерывать.

— В конце концов, я так ему и сказала: попробуй, мол, себя в каком-нибудь другом деле, потому что здесь ты только теряешь зря время.

— А он?

— Он попросил наделить его способностью к оборотничеству. На прощание и в память о его жизни в Арнамагелле. У самого-то получалось через раз, в лучшем случае.

— И ты наделила? — против воли, в моем голосе прозвучал упрек.

— Наделила, — она приподняла брови. — А почему бы и нет? Я не отказываю просящим. К тому же, я опробовала на нем новый метод, который как раз пришел мне тогда в голову. И согласись, получилось неплохо. Очень и очень неплохо.

Она улыбнулась, откровенно гордясь своим мастерством.

— Да уж, неплохо. Полагаю, жители деревень, вокруг которых хозяйничал твой любимчик, премного благодарны тебе, — съязвил я. — Их-то ты за что осчастливила?

— Я ничего им не сделала, — она раздраженно дернула уголком рта. — В Арнамагелле Голтаргон мухи не обидел. А потом... потом он уже не имел ко мне отношения.

— Но почему ты не уничтожила его? Ведь это ты дала ему силу! Твой долг...

— Я волшебница, Конан-охотник, — перебила меня Кешт. — У меня нет обязательств перед людьми. Я помогаю тем, кому мне заблагорассудится и так, как я захочу.

— Но ведь это...

— А ты, — ее высокий голос зазвенел сталью, и я подумал, что Кешт далеко не такая хрупкая девочка, какой выглядит. И далеко не такая юная. — Ты сам разве не поднимаешь свой меч в защиту того, кто заплатит? Я-то хоть делаю выбор, руководствуясь собственными предпочтениями, ты же продаешь свою силу и воинское умение.

Я отвел взгляд. Возразить на это мне было нечего.

— Каждый из нас живет так, как может и хочет, — тихо сказала Кешт. — Я не могла убить Голта. Я помню его мальчишкой. Восторженным, неуклюжим, наивным. Но я дала себе слово, что помогу тому, кто остановит его.

— А говорить с ним ты не пыталась? — Я не смотрел на нее. Уставился в камин, где плясал огонь.

— Пыталась, — она вздохнула. — О результате можешь догадаться.

— Он сам по себе, ты сама по себе. Понимаю.

Вино внезапно показалось мне горьким.

— Ему долго не находилось достойного противника, — задумчиво сказала Кешт.

— Но разве ты не могла помочь тем, кто пытался ему противостоять? Наделить их тоже какими-нибудь... способностями? — Я снова поглядел ей в лицо.

— Я не отказываю просящим, — Кешт спокойно выдержала мой взгляд. — Никто не просил моей помощи, Конан-охотник.

— Но мне ведь ты помогла.

— Не удержалась, — щеки волшебницы чуть порозовели. — Ты мне понравился.

— Понравился?

— Мне нравилась твоя отвага, — Кешт, не отрываясь, смотрела на меня внезапно заблестевшими глазами. — Знаешь, немногие решались встать Голтаргону поперек дороги. А из тех, кто решился, не выжил никто. И то, что ты не кинулся в бой очертя голову, как твои предшественники, а старался усыпить бдительность Голтаргона, чтобы ударить наверняка, мне понравилось тоже. Я не хотела, чтобы ты погиб, Конан-охотник. Ты слишком умен для этого. И слишком, — уголок ее алого рта лукаво изогнулся, — красив.