Рыцари Полнолуния - [2]

Стихи я начал записывать практически сразу, как овладел грамотой. Но никому их не показывал, считая это чем-то постыдным. Складывал я строфы интуитивно, ориентируясь на внутренние мелодии, откуда-то приходившие ко мне. Я пытался как мог выразить в словах сильные эмоции, которые постоянно овладевали мной, мешали спать, работать и попросту жить. Когда я оформлял их в предложения, пусть поначалу и неуклюжие, мне становилось легче. Так я жил до семнадцати лет. Сейчас мне кажется, что это были самые безмятежные годы. Грамоту я освоил быстро, писал чисто и уже приносил в дом копейку, составляя для односельчан прошения и прочие нужные документы. Все заработанное мной забирал отец.

И вот как-то в церковь заглянула девушка. Было утро, недавно закончилась служба, я остался и помогал привести храм в порядок, обирал оплывшие остатки свечей, протирал нацелованные стекла икон, затем набрал воду в ведро и принялся отмывать каменные плиты пола. Дверь раскрылась, солнечный поток хлынул на мокрые плиты, я машинально сощурился и опустил голову. Звонкий, но робкий голосок заставил меня открыть глаза.

– День добрый! – пропел голосок. – Вы не подскажете, где мне найти господина Хольца?

В проеме двери, словно бы оплавленная золотыми лучами солнца, замерла стройная девичья фигурка. Кудри, выбивающиеся из-под косынки, шевелились на легком ветерке и казались живым ореолом, пронизанным солнечными искорками. Я застыл и на миг потерял дар речи. Мне показалось, что это ангел слетел с небес.

– Мне нужен господин Хольц, – робко повторил «ангел».

– Но здесь такого нет, – растерянно ответил я, даже мысли не допуская, что кто-то может меня, сына плотника, назвать господином.

– Простите, – сказал «ангел». – Но меня направили именно сюда. Мне нужно составить письмо моей матушке, которая живет в Госларе. Но я совсем не знаю грамоты, – застенчиво добавил «ангел».

– Ах да! – наконец пришел я в себя. – Вам нужно письмо! Это ко мне!

– Значит, вы и есть господин Хольц? – расцвел «ангел» милой улыбкой и сделал пару шагов ко мне.

– Меня зовут Альберт, можно просто Берт, – не в силах преодолеть смущение, ответил я.

– А меня Агнешка, – сообщил «ангел» и зарделся.

– Агнешка? – удивился я странному звучанию имени.

– Мы из Польши, – сказала она. – Моя мама актриса.

– Разве в Госларе есть театр? – удивился я и тут же прикусил язык от своей несдержанности.

– Маму пригласил один знатный господин, – пояснила девушка и покраснела еще больше. – Он видел ее выступление, а мама поет и танцует в Варшаве. И предложил ей весьма выгодный контракт. У него в этих местах огромное поместье, он очень богат и даже имеет свой домашний театр.

– Но как ты оказалась в нашей деревне? – удивился я.

Смущаясь все больше, я тщательно отжал тряпку и покинул церковь. Агнешка следовала за мной. Я прошел дворик, спустился с небольшого холма, вымыл ведро в ручье, опрокинул его на пень, аккуратно развесил тряпку на ближайшем кусте шиповника. Было начало июня, и куст только начал цвести яркими розовыми цветами.

– Ой, что вы сделали? – испуганно проговорила Агнешка и осторожно сняла тряпку, расстелив ее на траве.

– Что? – глупо переспросил я, не сводя глаз с девушки.

Никогда я не видел никого прекраснее. Нежная юная блондинка с русыми воздушными кудряшками с тонкой, почти прозрачной кожей, с огромными синими глазами, опушенными длинными ресницами, – Агнешка и правда казалась неземным существом. И вдруг она своими нежными ручками взяла половую тряпку. Это показалось мне вопиющим недоразумением, мир словно рухнул к ее ногам, чтобы попросить прощения за такую несправедливость. Подобная девушка могла касаться только цветов.

– Вы закрыли тряпкой розочки шиповника, – тихо ответила Агнешка. – А они так прелестны! И какой волшебный аромат!

Она наклонилась к кусту и втянула своим очаровательным носиком воздух. У меня перехватило дыхание от этой прекрасной картины. Эмоции захлестнули, мысли путались, но слова – красивые, тут же возникшие будто ниоткуда, – привычно начали складываться в рифмованные строчки. И мне захотелось их записать.

– Так вам нужно составить письмо? – с трудом взяв себя в руки, уточнил я. – Вы так и не ответили, как оказались в нашей деревне.

– Здесь живет наша дальняя родственница, – пояснила Агнешка. – Мы ее раньше никогда и не видели, потому что постоянно жили в Польше. Но вот сейчас… мама решила, что мне лучше будет побыть у нее какое-то время. Она не хочет, чтобы я оставалась при театре этого господина.

«Это можно понять, – мелькнули мысли. – Такое прелестное создание наверняка вызовет недостойные желания у господ. Ее мать права, услав дочку подальше».

– Сколько вам лет? – машинально спросил я и снова смешался от своей бестактности.

– Месяц назад исполнилось пятнадцать, – сообщила Агнешка. – А вам, господин Хольц? – после паузы с любопытством поинтересовалась она.

– Семнадцать, – сказал я. – Не надо называть меня господином! Я ведь сын плотника, а грамоте меня выучил наш священник, отец Иоахим. Зови меня просто Берт!

– Хорошо, Берт! – смутилась она.

– Так у кого ты живешь? Я тут родился, всех знаю.

– У тетушки Софи, ее домик на самом краю деревни… за речкой, – ответила Агнешка. – Я уж три дня как к ней приехала. И уже сильно соскучилась по матушке, – тихо добавила она.