Вонзился шип. Отброшу розу!
Но сердце, не страшась угрозы,
Раскрылось… Ранит острие
Любви… И сердце жжет мое.
Рубиан Гарц [1]
Я сидела на лекции по сценарному мастерству, но совсем не слушала преподавателя. Мой взгляд постоянно обращался к окну. Февраль в Москве был очень снежным. Казалось, что природа наверстывает упущенное из-за аномально теплой осени и спешит выдать всю порцию холода и снега. Вот и сейчас в огромное окно аудитории беспрерывно летят крупные снежинки, и от этого пейзаж за стеклом кажется размытым и искаженным.
— Лада, не соблаговолите повторить, что я сейчас рассказывал? — раздался громкий голос, как мне почудилось, прямо над моим ухом.
Я вздрогнула и повернула голову. Наш преподаватель стоял в проходе между столами и довольно ехидно на меня смотрел.
— Я, конечно, понимаю, что вид за окном кажется вам интереснее, чем та информация, которую я пытаюсь до вас донести. И все-таки? Я жду!
Однокурсница Ира, сидящая рядом, аккуратно повернула маленький ноутбук, я скосила глаза и четко прочитала:
— Даже в самом маленьком рекламном ролике мы должны соблюдать основные законы драматургии, то есть обязательно должны быть экспозиция, завязка, развитие сюжета, захватывающая дух кульминация и развязка. Иначе получится бесхребетное произведение, похожее на недоваренную кашу.
Я увидела, как у преподавателя взлетели брови.
— Я так и сказал «недоваренная каша»? — явно удивился он.
В аудитории раздались смешки, затем несколько голосов подтвердили про «кашу».
— Ну хорошо, хорошо! — улыбнулся преподаватель. — Главное, чтобы вы потом эту «кашу» не выдавали на экран. Спасибо, Лада! — зачем-то поблагодарил он меня и вернулся к своему столу. — Продолжим?
Я посмотрела на улыбающуюся Иру и тихо сказала:
— Спасибо! Выручила!
Она лишь кивнула и вновь стала стучать по клавиатуре. Я вздохнула и тоже уткнулась в экран своего ноутбука. Но никак не могла сосредоточиться на предмете. Буквально через пять минут я перестала слышать рассуждения о важности правильно выведенной кульминации и отдалась своим мыслям.
Мне нравилось учиться. Правда, я пока была на первом курсе, но предметы оказались очень интересными. Из нас готовили режиссеров рекламы, и я сама выбрала именно этот институт, хотя мама настаивала, чтобы я получила профессию врача. Она много лет работала акушеркой и мечтала, чтобы единственная дочь пошла по ее стопам. Но такая специальность меня совершенно не привлекала. Я с детства отличалась буйным воображением, любила фантазировать, придумывать всевозможные истории, поэтому стать режиссером рекламы, или, как нас еще называли, клипмейкером, мне показалось очень заманчивым и соответствующим моему характеру и способностям. И пока не разочаровалась.
Но именно сегодня мне не сиделось на лекциях. С утра странная тоска не давала покоя. Я думала лишь о Греге, он буквально стоял у меня перед глазами. Мы не виделись уже больше месяца, и я ничего не знала о нем. Его не было ни «В контакте», ни в аське, его телефон находился постоянно «вне зоны», и сам он не выходил на связь. И что меня особо угнетало, Грег ни разу за это время мне не приснился.
С Грегом, вообще-то его зовут Григорий, я познакомилась прошлой осенью в октябре. Произошло это случайно. Хотя сейчас я думаю, что все в мире предопределено и случайностей как таковых не бывает. Однажды я прочитала в одной из книг Сафарли [2] следующее высказывание: «Случай — это псевдоним Бога, когда он не желает подписываться своим именем» — и полностью с ним согласна. Мама отправила меня на несколько дней в деревню к бабушке. Осень была необычайно теплая и туманная. 19 октября у меня день рождения. Наша встреча произошла примерно за неделю до него. Кстати, как потом выяснилось, у Грега день рождения тоже в октябре, но 21-го. И ему тоже восемнадцать лет, как и мне. Но… ему всегда восемнадцать, а вот я взрослею, и это неизбежно. Я вдруг представила, что мне уже сорок, я выгляжу располневшей матроной, с морщинами на лице и тщательно прокрашенными, чтобы скрыть седину, волосами, а рядом мой любимый, все такой же юный, стройный, с нежной белой кожей, ясными голубыми глазами, густыми черными блестящими волосами. Подступили невольные слезы, и я отвернулась к заснеженному окну.
— Вот вы думаете, что законы драматургии — это что-то отвлеченное, научное и ничего общего с обычной жизнью не имеющее, — услышала я громкий голос преподавателя и повернула голову.
Он медленно ходил по проходу между столами, и эта фраза отчего-то привлекла мое внимание. Хотя, похоже, не только мое, но и остальных студентов — в аудитории наступила относительная тишина.
— Что вы имеете в виду? — раздался звонкий голос одного из моих сокурсников.
Преподаватель остановился и посмотрел на спросившего. Его глаза блестели.
— Эти законы отлично применимы в жизни и помогают понять получше всяких доморощенных психоаналитиков… например, то, что происходит между двумя влюбленными.
— А если тремя? — спросил кто-то озорным голосом.
И все дружно рассмеялись.
— Количество партнеров сути не меняет, — не смутился преподаватель. — Вы анализируете, понимаете, когда наступила завязка, и, вооруженные знаниями, можете отследить, как пойдет развитие… сюжета, то бишь ваших отношений. Также вы четко знаете, что развитие романа непременно приведет к кульминации. Без этого никуда! А потом всегда следует развязка. Кстати, именно момент спада часто приводит к ссорам и разрыву. Если все это держать в голове, то можно избежать подобных спадов и ссор.
