Рыцари и львы - [11]
— Ладно болтать-то, ладно! Пора начинать, мелюзга! — Амбал подбросил вверх пистолет.
Леня поставил Гулькина и Амбала спинами друг к другу. Гулькин был на целую голову ниже дылды.
— Расстояние — десять шагов! — напомнил Леня. — По моей команде каждый из вас делает пять шагов. Потом поворачивается лицом к противнику и стреляет.
Леня зарядил оба пистолета гранеными пластмассовыми палочками с резиновыми присосками и скомандовал:
— Раз!
Дуэлянты сделали по шагу. Леня был серьезен, Амбал все ухмылялся, закусив зубами незажженную сигарету.
— Два, три, четыре, — скомандовал Леня. — Пять!
Противники резко повернулись друг к другу. Амбал сощурил глаза и стал прицеливаться. А Леша Гулькин коротко вскинул руку и нажал на курок. Присоска смачно влепилась Амбалу в лоб. От неожиданности Амбал дернул головой, и сигарета скрылась у него во рту.
— Ура! — запрыгали ребята. — Готов! Да здравствует Гулькин!
Амбал стоял с вытаращенными глазами. На лбу его, как рог, торчала присоска.
— Не убит! — закричал Амбал, отплевываясь табаком. — Моя очередь стрелять!
— Покойник стрелять собрался! Не могу! — корчился от смеха Ваня Черемисин.
— Ура! Победа!
— Какой я вам покойник! — заорал Амбал и сжал кулаки. — А ну подходи!
Мы стали плечом друг к другу и тоже выставили кулаки. Амбал попятился. Палочка с присоской отклеилась от его лба и упала на землю. Амбал схватил палочку, хотел сломать, но она оказалась крепкой. Тогда он со злостью отшвырнул ее.
— Все на одного, да? Подождите, соберу своих друзей, так вы мне ответите!
Но он их так и не собрал. Может быть, у него их не было, а, может, были, но не собрались.
Вторая дорожка
К смотру художественной самодеятельности у нас в классе решили организовать хор.
— Солистом будет Слава Соснин, — решила учительница пения Мария Петровна.
— Я тоже хочу быть солистом, — вызвался я.
— Стремление очень похвальное, но, к сожалению, для солиста у тебя, Женя, маловато данных, — сказала Мария Петровна. — Твой голос только для хора подойдет — затеряется в массе и в то же время поможет создать общее звучание.
— А зачем мне теряться в массе? Если сейчас у меня голоса нет, то до смотра еще два месяца, и всё можно исправить.
Мария Петровна покачала головой.
— По-моему, лучше хорошо петь в хоре, чем плохо солировать. Впрочем, если ты настаиваешь, я могу тебя включить в программу. Что ты собираешься петь?
— Пока еще не знаю, — признался я.
— Ну что ж, — сказала Мария Петровна, — подбирай репертуар. Если понадобится моя помощь, пожалуйста.
Придя домой, я спел самому себе песню про барабанщика. Удивительно, что Мария Петровна не замечает, как я хорошо пою. А еще учительница пения! Я снова спел песню и записал ее на магнитофон.
На пленке мой голос получился каким-то скрипучим и визгливым, как будто меня щекотали.
— Что-то магнитофон забарахлил, — пожаловался я Лёне и прокрутил ему свою песню.
— Нормально работает. Ты и на самом деле так поешь. Даже, по-моему, хуже. И чего ты вдруг вызвался петь — никак не пойму.
— Это пленка плохая, старая, — сказал я. — На нее десять раз музыку записывали — вот она и поистерлась. А вот если бы пленка была новая…
— У меня дома много чистой пленки, — вспомнил Леня. — Целый ящик. Отец записывает голоса животных. Для науки очень важно, как животные общаются друг с другом. Например, извещают об опасности или что хотят есть.
Леня принес мне чистую кассету. Но и на ней мой голос вышел довольно неприятным, и я расстроился.
— Артисты, знаешь, что делают, когда своего голоса нет, а петь хочется? — спросил у меня Леня. — Имитируют. Подражают тем, у которых голоса получше. И хлопают им не меньше.
— Сложно, — вздохнул я. — Своим голосом еще туда-сюда, а чужим у меня не получится.
Тут Леня еще вспомнил:
— У нас дома есть пластинка — артист передразнивает других артистов под гитару. Давай запишем эту пластинку на пленку. Ты на смотре просто открывай рот, а поет пусть магнитофон.
Мне не очень понравилось, но что оставалось делать. Мы переписали пластинку на пленку, и я стал репетировать перед зеркалом. Сначала получалось плохо: то опоздаешь открыть рот, то вырвешься вперед, но постепенно я приспособился.
Мария Петровна несколько раз спрашивала, как идут мои дела, не раздумал ли я солировать и не собираюсь ли прийти в хор. Узнав, что я буду подражать известным певцам, она удивилась:
— Думаешь, это легко?
— Я не из тех, кто ищет легких путей, — ответил я.
Перед смотром в классе только и говорили о том, что я буду подражать знаменитым певцам. Да что в классе] Мальчишки и девчонки из других классов шептались за моей спиной: «Это он! Имитатор! Тот самый!»
Мы с Леней старательно разработали план моего выступления. Магнитофон мы спрячем в трибуну на краю сцены. Леня объявит мой номер, незаметно включит магнитофон, и ровно через десять секунд я должен открыть рот для исполнения первой песни.
Наступил день смотра. Зал был переполнен. Пришли даже ребята из другой школы. Когда я увидел, сколько собралось народу, мне стало страшновато. Но Леня меня успокоил: все будет в порядке.
Когда утихли аплодисменты после выступления нашего классного хора, Леня объявил:
