Рыцари черешневого цветка - [49]

И, не ожидая согласия других, снял свой рюкзак и вытянулся на траве.

— Вставай, доходяга! — велела ему Лучия. — Трава мокрая и холодная, а ты разогрелся и вспотел… Это наилучшая комбинация для двусторонней пневмонии.

— Трех-, четырех-, пяти-, пусть будет такая даже до бесконечности, я все равно не встану!

Лучия, к счастью, не удовлетворилась одним словесным приказом.

— Ну-ка, вставай, дорога к пещере — не санаторий! — толкнула она его.

— А может, предки тебя надоумили… — попробовал пошутить Дан.

Однако Лучия не имела намерения шутить. Она тряхнула его еще раз, а потом подняла вверх… с помощью Марии, которая схватила его за второе ухо.

Тем временем к мосту подошли Виктор и Ионел. Они умышленно замедлили ход, увидев, что все остановились. Виктор был рад, что Ионел сразу же воспринял идею разделения группы, согласившись, что это будет гарантией безопасности экспедиции. Однако Ионела, кажется, что-то удручало, или может, его донимала какая-то мысль, которой Виктор не мог понять до конца.

Привал происходил под строгим надзором Лучии: полчаса и ни минуты больше; никому на траву не ложиться; горячий чай и бисквиты; по два яблока каждому; печальные разговоры запрещаются. Все!

Мария, даже не заметила того, что нарушила последний пункт:

— Бедный Тик! Лучше бы мы взяли его с собою…

— Тогда надо было бы подождать, когда откроются магазины, — прервал ее Ионел.

Мария не поняла, куда он клонит.

— Чтобы набрать продуктов, которые можно употреблять через соску…

— В самом деле! — сменила Мария тон. — Я думаю, тебе было бы большое подспорье…

На этот раз уже Ионел не понял, куда клонит Мария.

— Соски? — спросил он оскорбленно.

— Не-ет… Тик! Он бы тебе помог. Ты, отдав ему свой вещевой мешок, может, не отставал бы все время.

— Ха-ха-ха! — засмеялся Ионел, перекосив лицо. — Как остроумно! Жаль, что Дан не захватил с собой порошок для шуток…

— Кто тебе сказал, что это острота?

Лучия, целиком убежденная, что последний пункт в программе привала во что бы то ни стало должен быть соблюден, остановила традиционную ссору новостью, наконец, не очень отрадной.

— Остается пять минут!

— Всего пять минут? — притворился очень удивленным Дан. — Но этим двум не хватит даже пяти столетий, чтобы закончить ссору…

Даже на лице Лучии появилась улыбка, но девушка сразу же посерьезнела.

— Пять минут до отхода! Лентяи!

— Наверное, не помешало бы использовать их по возможности лучше, — сказал Дан. — Например… перекусить немного. Такая трудная дорога впереди…

— Три кусочка сахара каждому и…

Она сделала паузу, чтобы подогреть Дана.

— И? — подозрительно поинтересовался голодный.

— И куча калорий от солнечного света… — уняла его Лучия.

— Дорогая Лучия, я просил бы тебя просветить меня, темного, дай мне как можно больше света, так как я стою, глупый с умной…

— Наверное, это так… — вздохнула она. — Ты хотел света, свет и будешь иметь. Можешь удовлетворяться лучами солнца. И если ты похож на Ликоссея с Нарбони, то будешь питаться не только солнцем…

— Если бы у него было черное сердце… — отважился Дан.

— Нет! — остановила его Лучия. — Это были знаменитые пауки. У них черные животы: тарантулы с черными животами! А не с черным сердцем…

— А я думал, что они, может, похожи на тебя…

Лучия смотрела на него почти удовлетворенно, но Дан не видел ее: он водил испуганным взглядом по широкому холму.

Уже готовые в дорогу, к ним подошли Урсу и Виктор.

— Мы спрашивали у одного мужчины, — сказал Виктор. — И решили, что пойдем по левой стороне. До Зеноаги дорога прямая. А там снова спросим.

— Дорога прямая? — недоуменно спросил Дан, сгорбившись под весом вещевого мешка. — Мама родная! Если бы кто-то проложил туннель под этим идиотским холмом, то и я сказал бы, что дорога прямая. И сколько приблизительно до Зеноаги?

— Километров пятнадцать, — успокоил его Урсу, прежде чем перейти в голову группы.

— Ско-о-олько? — перепугался Дан и стал словно еще ниже, пригнутый этими пятнадцатью километрами. — Это расплата за то, что у меня не хватает смелости! Если бы я первый осмелился отдать Урсу свой багаж… так, как думал… Теперь я убежден, Ионел… Ты очень смелый!

— Ну идите, ничего скулить, — подтолкнула его Мария. — Я тебе помогу. Что у тебя взять?

— Вот это у меня самое тяжелое… — ответил Дан, показывая ей что-то. — Я забыл ее вчера вечером в кармана. Это — лучшая бритва из нашей парикмахерской. Мама родная, единственная ценная вещь осталась у меня…

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — передразнила его Мария.

— Но ты не угадала! Нет! Если Петрекеску пойдет на охоту…

— То есть ты хочешь сказать, что передашь бритву через Петрекеску? — восприняла его всерьез Мария.

— Снова не туда… Он — единственный клиент парикмахерской…

Дан и Мария шли позади. Парень изо всех сил старался придерживаться энергичного шага девушки с черными, словно угли, волосами. И лишь тогда, когда его затея удалась, Мария остановилась, чтобы посмеяться вволю.

— Так мне и надо! — вдруг разозлился Дан. — Мои шутки доходят очень поздно… Ты не хочешь дать мне чего-нибудь поесть?

— Извини, Дан. Я не слышала твоей шутки. Я думала про «Гигиену». Папа мне однажды вечером рассказывал про «Фигаро». Ему ужасно понравилось…