Рыцари без страха, но не без упрека - [16]

От Клавдии Львовны рыцари ничего не скрывали, да и всё равно не смогли бы ничего скрыть, даже если бы очень захотели. Однажды все они, кроме Верблюжонова, подступились к ней с просьбой: пусть, пожалуйста, называет их теперь не по-старому, а новыми красивыми именами. На это Клавдия Львовна ответила, что старые имена у них – лучше не придумать, а вся эта игра в рыцарей, кажется, уводит их в сторону. И пожалуй, теперь пришла пора в эту игру вмешаться ей.

– Пусть Влад, Андрей и Вася подойдут ко мне для серьёзного разговора, – как-то обратилась Клавдия Львовна к Геошке, чтобы он передал её просьбу по назначению, – а то дождутся они, что я сама к ним подойду!

– А чего?! – ответил на это Геошке Влад. – У нас весёлая игра! Зачем нам серьёзный разговор? Не надо нам никакого серьёзного разговора. И потом, мы не ради себя, а ради вас и Клавдии Львовны стараемся. Только, чур, Клавдии Львовне об этом не говорить! – И он подкинул на руке маленькую шляпу-шлем, сделанную из разноцветной проволоки. Этот шлем, похожий одновременно и на шляпу и на авоську, был для него и для всех рыцарей символом его весёлой власти императора Лабрадорской империи.

Так что Геошке пришлось возвращаться ни с чем.

– Они серьёзного разговора не хотят, – принёс он их ответ. – Они очень весёлые, – добавил он от себя. На это Клавдия Львовна сокрушённо покачала головой.

НЕИСПРАВИМЫЙ И НЕВОСПИТАННЫЙ

(Рассказ Алика)

– Сам не знаю, почему так не повезло, но оказывается, я даже родился уже невоспитанный.

О том, что я родился таким, я узнал совершенно случайно, а мог бы и не узнать. Вот где бы ужас был!

Однажды мы с мамой пошли к врачам – проверить, какие у меня глаза, уши, нос, шея, руки-ноги. Это всё надо было для школы: если нос не дорос, в школу не пускают. Мы у всех врачей побывали. Остался… как это… нервопатолог. Ну, значит, входим к этому нервопатологу, а он давай спрашивать всё не у меня, а у мамы. Прямо как будто ей, а не мне в школу идти!

Он спросил: «Когда ваш сын родился, он сразу закричал или через какое-то время?» Конечно, я всунулся, что не сразу закричал, а через пять лет, когда мне Мишка Перевозчиков уронил на ногу большущий булыжник. До сих пор след, во какой!

Но мама меня перебила, сказала врачу, что я сразу закричал. И конечно, на всю жизнь опозорила меня при чужих людях, при враче этом и медсестре, которая: «Ах, ах, какой он у вас невоспитанный!» А я как только понял, что невоспитанный от рождения, мне так легко и весело стало, как будто я птица, что я с ходу высвистел песню: «От улыбки станет всем светлей…» Раньше у меня не получалось, а тут взяло вдруг и получилось.

Мама совсем расстроилась и стала спрашивать врача, что ей со мной делать: всегда вперёд взрослых лезу, перебиваю, вот взял и засвистел, хотя тысячу раз мне сказано, что в помещении свистеть не положено…

На обратном пути мама всю дорогу меня ругала. Если у самого директора школы, говорила, такое сокровище растёт, что ж тогда требовать от других? Все в школе теперь на меня ей жаловаться будут, пальцем тыкать, а она… сгорит со стыда. Я представил, как мама сгорает, и перепугался. «Отдай, – говорю, – меня в соседнюю школу, а не в свою». – «Это мысль», – сказала мама.

И отдала меня в соседнюю школу. А в нашей школе сами знаете, как намучилась со мной Клавдия Львовна.

Но виду она никому не подавала и пальцем в меня не тыкала. Обыкновенный нормальный ребёнок был я у неё. Мама просто ушам своим не верила.

А что мы у Клавдии Львовны немножко всё-таки необыкновенные – про это мы узнали случайно от некоторых посторонних людей. Это было перед началом второго класса. Мы как раз все тогда поехали с нашими родителями к Клавдии Львовне в гости – ну, вы сами знаете, про что я говорю.

Клавдия Львовна тогда уже переехала за город на берег Финского залива и вместе с другими стариками и старушками стала жить в красивых разноцветных домиках. Все эти домики, оказывается, назывались домом для престарелых. Мы устроили там свой концерт. Вот тогда-то они, те старики и старушки, и сказали: «Какие у вас необыкновенные ученики, Клавдия Львовна. И какая вы счастливая!» Они долго нам хлопали, и никто не заметил, как Геошка случайно на высокую ёлку залез и было ему оттуда не спуститься. Когда его оттуда сняли, он сказал мне по секрету, что видел, как у Клавдии Львовны слёзы блеснули из-под толстенных очков. Я испугался и с перепугу стал всех смешить, помните? Клавдия Львовна тоже смеялась. Так что иногда и невоспитанные на что-нибудь годятся.

ПЕРВЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ РЫЦАРСКИЙ ТУРНИР

ПРИ СВЕТЕ КАРМАННЫХ ФОНАРИКОВ

Однажды утром в зимнее октябрьское воскресенье (зима тогда пришла рано) под окнами Геошкиной квартиры, а через некоторое время под окнами Панти, а ещё через некоторое время под окнами Бори и так далее то ли завыли оглушительно трубы, то ли заухали громоподобно барабаны. А на самом деле просто загромыхали обыкновенные кастрюли с поварёшками. Они весело играли рыцарский сигнал: «Просыпайтесь, рыцари, высыпайте на улицу!»

Родители Геошки спросонья так были напуганы этим страшным грохотом, что было им ни до чего и ни до кого и даже, что самое странное, не до собственного сына. Их собственный сын при этом страшном грохоте спокойно вскочил с кровати в считанные секунды, хотя в обычное время подъём у него занимал не менее получаса. С перепугу родители на это не обратили никакого внимания. Они в тот момент решали, что же происходит у них под окнами: заработал пулемёт, а вдруг… пушка?