Рыцарь времен протекших... Павел Первый и масоны - [23]
В воспоминаниях современников Павла I и в хранящихся в архивах документах есть много материалов, опровергающих тенденциозную трактовку личности Павла I и его царствования. Но историки не желали пользоваться этими документами и свидетельствами очевидцев. Покажем это только на одном примере. Во многих историях и воспоминаниях, изданных как в России, так и заграницей, описывается о сильном восстании крестьян в Новгородской и Тверской губерниях в 1797 году. Сообщается, что на подавление восстания во главе нескольких полков был послан фельдмаршал Репнин, о кровавых расправах его с бунтовщиками и т. д.
Все эти сведения высосаны из пальца. С. Н. Шубинский, изучивший подлинное дело о мнимом организаторе этого мнимого восстания поручике Федосееве, хранившееся в Правительственном Сенате, пишет, что:
"Во всех этих показаниях, а также и в донесениях Маслова, нигде не упоминается о том, чтобы слова Федосеева произвели не только "возмущение", но даже какое-либо волнение между крестьянами".[26]
Одна из обширнейших монографий, посвященных Павлу I — монография Н. Шильдера "Император Павел Первый", является вместе с тем образцом сознательной клеветы по адресу Павла I. Злой насмешкой является посвящение сего исторического труда памяти кн. Лобанова-Ростовского, того самого, который записал воспоминания П. П. Лопухина, который по словам Лобанова "не может говорить об Императоре Павле без самого трогательного чувства признательности. При имени Павла нередко слезы навертываются на его глазах. Государь, по его словам, вовсе не был тем сумрачным и подозрительным тираном, каким его умышленно представляют".
Монография К. Шильдера ставит своей целью умышленно представить Павла I именно сумрачным и подозрительным тираном, лишившимся вдобавок рассудка. Н. Шильдер любовно собрал все образцы тех, по словам Лопухина, злонамеренных вымыслов, коими так щедры насчет Императора Павла.
Приходится только удивляться - как только подобная клеветническая книга могла появиться в монархическом государстве?
Положительных отзывов современников об императоре Павле Н. Шильдер обычно не приводит. А. А. Башилов, флигель-адъютант Павла I, в своих воспоминаниях, например, также как и Лопухин, отвергает вымысел о ненормальности Имп. Павла, но Шильдер из воспоминаний А. А. Башилова приводит только то место, в котором он говорит, что приезд его к матери внушал почтение и страх.
А вот еще более разительный случай извращения исторических фактов.
О казни преданного Имп. Павлу полковника лейб-гвардии казачьего полка Е. Грузинова, оклеветанного заговорщиками и казненного на Дону, несмотря на помилование Павла, Шильдер пишет:
"Правосудие страдало не менее литературы, а приговоры стали напоминать по жестокости самые темные страницы русской истории.
26 апреля 1800 года, гвардии поручик Петр Осипович Грузинов был наказан кнутом в Старочеркаске-на-Дону, а 5 сентября того же года брат его полковник засечен кнутом до смерти".
Н. Шильдер не мог не знать кто был истинным виновником казни преданного Павлу человека, но все же считает возможным это гнусное дело заговорщиков возлагать на Императора Павла.
Книга Шильдера о Павле I является гнуснейшим образцом русской лже-истории.
Только однажды Н. Шильдер сказал правду о Павле написав, что "измена не отходила от него и должна была сопутствовать ему до гробовой доски — таков был приговор судьбы."
А в "Истории Лейб-гвардии казачьего Его Величества полка" (С.-Петербург, 1876 г.) читаем, например, следующее:
"Нельзя, однако, не сказать и того, что между подобными Высочайшими приказами, были и приказы, выражавшие гнев Императора. Так, в приказе 17 сентября 1798 года изображено:
"Свиты Его Императорского Величества полковник, Грузинов 1-ый, за ложное себя рапортование больным через 9 недель, исключается из полка и посылается на Дон, с фельдъегерем".
Приказ этот наводит на размышления — каким образом человек, всегда бывший у Государя на лучшем счету, пользовавшийся Монаршими милостями, еще недавно повышенный чином и принятый в свиту Его Величества, всегда исполнительный по службе — что было не раз засвидетельствовано в приказах, изъявлявших ему высочайшую благодарность — каким образом этот человек мог так неожиданно навлечь на себя Монарший гнев и, притом, непонятною виною — уклонением от служебных обязанностей?.. С другой стороны — чем может быть объяснена быстрая высылка его на родину, с фельдъегерем? (стр. 36-37)".
Затем был уволен и брат Грузинова — Грузинов 2-й, и подполковник Греков.
"Два брата, оба пользовавшиеся хорошею репутациею и постоянно получавшие повышения, вдруг, в течении одного полугодия, навлекают на себя неудовольствие Монарха и удаляются от службы вместе с сотоварищем своим, тоже удостоенным Царскими милостями... Чем разъяснить причину такого резкого переворота?
Очевидно, что в настоящем случае осталось что-то недоговоренным... Это недоговоренное начинает выясняться только теперь, хотя и не вполне...
Верно одно: находясь на Дону, после высылки из столицы, полковник Евграф Осипович Грузинов 1-ый, а также и брат его, Грузинов 2-ой, да Войска Донского есаул Котламин, хорунжий Чеботарев и сотник Афанасьев, были оговорены в государственной измене и умерли в Черкаске на эшафоте. Это печальное дело братьев Грузиновых имеет слишком важное значение для истории Лейб-гвардии Казачьего полка Его Величества и заслуживает полного внимания, особенно в настоящее время, когда, благодаря новейшим разъяснениям представляется уже возможным снять с памяти братьев Грузиновых и с памяти других, пострадавших с ними донцов, бесчестье государственного преступления, и тем доказать, что на страницах истории Лейб-гвардии Казачьего Его Величества полка не может быть места какому бы то ни было повествованию об измене верных государевых слуг".
