Рыцарь - [21]

Глава пятая

Первым признаком того, что не всё идёт столь прекрасно, было то, что Бэрен проснулся в одиночестве. К его разочарованию и даже беспокойству Женевьева уже покинула их кровать. Несколько мгновений воспоминания о прошедшей ночи казались ему лишь сном, видением, которые прежде так часто посещали его в мечтах. Но аромат их любви витал в воздухе, и отпечаток её тела был ещё виден на кровати рядом с ним. Почему она ушла? Потому что сама так захотела или же её призвали обязанности? Бэрену хотелось верить, что причина во втором, но за окном только начинало светать. И как он не пытался себя в этом убедить, но всё равно, с обречённой ясностью понимал, что не может судить о чувствах Женевьевы, как не смог разобраться в них и тогда, много лет назад.

Почему? Бэрен задавался этим вопросом, и все сомнения, от которых он, казалось, избавился, вновь охватили его. При всей той страсти, что вспыхнула между ними, Женевьева не сказала ни слова о любви. Может, сейчас она жалеет о том, что случилось между ними, её отсутствие говорило об этом красноречивее любых слов, которые с таким трудом они подбирали вчера вечером. Бэрен резко выдохнул, все сдерживаемые им эмоции вырывались наружу. Он провел жёсткой ладонью по лицу, будто пытаясь стереть свои черты, изменить себя самого.

Неожиданно всё, что он так давно отвергал, вся горькая правда его юности нахлынула на него и окатила волной боли. Те вещи, которые, как он думал, навсегда вычеркнуты из его памяти, вернулись, буквально обрушившись на него: запах животных, безнадёжность, муки голода и холода, изнурённость и отупение, такие, каких потом он никогда не испытывал даже и в бою.

От этих чувств и мыслей его прошиб пот, и он почувствовал головокружение от осознания своего положения, и не было места, куда бы он мог пойти, где бы он мог скрыться от своих воспоминаний. До сих пор он избирал путь труса, убегал от воспоминаний, хороня их глубоко внутри себя на протяжении долгих лет. Но в этот раз пришло время встретиться с прошлым лицом к лицу. Он отбросил одеяла и поднялся.

Быстро одевшись, Бэрен прошёл через крепость, обитатели которой начинали только просыпаться, и вышел в бодрящее прохладное утро. Он вздохнул полной грудью и почувствовал, как напоённый прекрасным, ярким запахом океана воздух, проникает ему в лёгкие. И вместо того, чтобы, как обычно, отказать себе в этом удовольствии, он стоял и упивался этим воздухом, ведь он так скучал по аромату моря, сильнее он, наверное, тосковал лишь по самой Женевьеве. Как он мог отказаться от того, что составляло немалую часть его самого? И зачем?

Он прошёл через укрепления и ворота замка к деревне. Он не пытался сейчас скрыться от прошлого, а наоборот, медленно пропускал его через себя. Его рождение было покрыто тайной, а первые пять лет жизни омрачены голодом, нуждой и тяжёлым трудом, и его единственной отрадой были отлучки на утёс, только там он находил утешение.

Следуя за своими мыслями, Бэрен взобрался на тот самый утёс: у него перехватило дыхание, когда он окинул взглядом открывающийся со скалы простор, эта земля казалась ему прекраснее, чем самая зелёная равнина, которая могла бы принадлежать ему самому. Эти места называли опасными те, кто был вынужден уклоняться от падающих камней, которые иногда скатывались с вершин. Конечно же, Бэрен тоже был внимателен и осторожен с этими скалами, особенно в смертельный холод и дождь, но всё же он с рождения был очарован их красотой, их силой, их суровостью, и всю жизнь в нём жило желание победить их собственной волей и силой.

Это было то ценное, что Бэрен обнаружил в своем мрачном мире, то, что приносило счастье безродному сироте, родители которого неизвестны, и которого принял к себе пивовар и его семейство. Бэрен сморщил нос, поскольку до сих пор не переносил запаха пива и пил лишь вино или воду. Каждый сказал бы, что он должен испытывать благодарность, за то, что его приютил крестьянин, и за уготованную ему долю, и за подаренную возможность жизни, хотя и полной изнуряющего труда.

Пивовар не был особенно добр к нему, но такова была судьба каждого, рождённого вне замка. Бэрена часто поколачивали за то, что он отлынивал от работы, скрываясь на утёсе, и всё же он не мог отказаться бывать на нём. Каким-то неведомым образом мальчишка находил новую энергию в камне, свободу духа и мысли, что помогало его уставшему телу воскрешать свои силы. Это оказалось и тем, что помогло ему спастись и убежать от жалкой и скучной жизни.

Однажды он взобрался выше, чем когда-либо, что-то внутри него заставляло двигаться вперёд и вверх до тех пор, пока, наконец, он не достиг вершины и встал там, пристально глядя с головокружительной высоты. Отсюда казалось, что он может видеть весь мир, море, уходящее в бесконечность, береговую линию скал, и там вдали — ряды воинов, армию, двигающуюся на Брандет.

В тот день Бэрен предупредил об опасности, подав сигнал тревоги, и сам хозяин замка лорд Клемент, выдернул его из полной отчаяния жизни у пивовара и сделал своим оруженосцем, изменив тем самым навсегда его судьбу.

Многие, открыто или нет, но с неодобрением отнеслись к внезапному возвышению оборванца, который по положению стоял немногим выше виллана, и приближением этого оборванца к самому лорду. Но только не дочь Клемента.