Рыцарь Дикого поля. Князь Д. И. Вишневецкий - [62]
Следовательно, источником сведений о действительном наличии у Москвы подобных планов мог выступать или непосредственно дьяк Ржевский, целью военных усилий которого могла быть не только разведка в порубежных областях Оттоманской Порты и Крымского ханства, но и приискание удобного места для строительства крепости-форпоста, или кто-то из его начальных людей, в знак особого расположения поведавший братьям по оружию из числа черкасских казаков атамана Михаила Млынского об истинных целях их экспедиции. В противном случае сведения о намерениях Московского государства строить собственную крепость близ Хортицы стали злонамеренной дезинформацией верховной власти Речи Посполитой, придуманной самим князем Д. И. Вишневецким в целях получения дополнительных финансовых средств, материальных ресурсов и вооружения на дальнейшее укрепление своего островного замка (не стоит забывать, что выделенные из государственной казны в 1550 году средства на восстановление Черкасского замка им были бесталанно пущены на ветер).
Наиболее достоверным выглядит второй вариант развития событий, поскольку Сигизмунд II Август, памятуя о необычайных хозяйственных «способностях» князя, о чем мы уже достаточно подробно писали выше, более полугода тянул с ответом под надуманными предлогами занятости на Варшавском сейме 1556–1557 гг., трудности доставления до князя монаршей корреспонденции в условиях зимы («тежъ такъ тяжная зима была и трудный до тебя проездъ, прото ожыдаючы рушенья зимы»), ожидания возвращения посланного к князю гонцом или комиссаром дворянина Василия Шишковича и проч. В конце концов, получив дополнительную информацию из других источников, в том числе дипломатических в Крыму и Москве, король польский и великий князь литовский отказал Д.И. Вишневецкому в материальной и военной помощи уже не под надуманным предлогом, а по совершенно реальной причине дефицита денежных средств в казне Речи Посполитой, который объективно всегда возникает при переходе от мирной к военной жизни любого государства: «а ижъ быхмо на тотъ часъ любми и стрельбою посилили оный замокъ, яко еси о томъ къ намъ писалъ, тогды безъ бытности твое в насъ того вчинити намъ теперь не виделося с прычынъ певныхъ»[263] (а на тот момент усилить замок гарнизоном и артиллерией, как ты о том просил, в твое отсутствие не представлялось нам возможным по финансовым причинам — О.К.). Более того, как показали события, гарнизон Хортицкого замка прекрасно пережил январский поход крымского хана 1557 года и достаточно продолжительную осаду, отразив несколько приступов, а поэтому вполне мог справиться со своими четко поставленными локальными задачами порубежной службы собственными силами. Князь же явно хотел гораздо большего: и в масштабности задач, и в свободе действия.
В пользу нашей версии о провале полномасштабной дезинформации князем своего сюзерена свидетельствуют и материалы дипломатической переписки между королем польским и великим князем литовским Сигизмундом II Августом и крымским ханом Девлет-Гиреем I. В указаниях послу пану Размусу Довгирду, направленному в Крым 2 мая 1557 года, монарх польско-литовского государства предписывал донести до понимания Девлет-Гирея I буквально следующее: «А теперь онъ пишетъ намъ о помоче, надеваючисе Князя Великого подъ тотъ замочекъ, або тамъ где блиско будовати, бо дей то первей ещо поразумелъ отъ техъ Москвичъ, што были старшими надъ казаками Московскими, и отъ посла Князя Великого къ нему и до казаковъ нашихъ посыланого, намовляючи его ку службе своей, же Князь Великий Московъский и тымъ же умыслом продъки и отецъ его и онъ подъ Казань городы свои подъ ваше паньство подсаживаючи хочетъ. Чому хотяжъ быхмо вери не дали, тогды отъ инъшихъ старостъ нашихъ Украини Московъское маемъ ведомость, же войско свое Князь Великий поготову мает, и въ тую сторону ку паньству нашому обернути ставить будовати замокъ на устьи реки Пъслы, абы где инъде при Днепре нижей нашихъ городовъ, што было бы немалой небезпечностью паньства вашого, кгды отъ нашихъ городовъ засадили свои замки»[264] (А теперь [после январского нападения крымских татар на хортицкие укрепления князя Дмитрия] он пишет о помощи, ожидая московских служилых людей под тот замок, что те поблизости будут строить, как он то заранее выяснил у начальных людей московских казаков и у посла, которого московский царь присылал к нему и к казакам нашим, приглашая к себе на службу, с той же целью, с какой его предки, и отец его, и он сам на границе с вашими казанскими владениями строил. Хотя мы тому сначала не поверили, но от имных старост из порубежья с Московией получили известия, что царь держит свое войско наготове и собирается против наших владений строить замок в устье реки Псел, или в каком-то еще месте на берегу Днепра, ниже по его течению наших городов [Черкасс и Канева], что было бы немалой опасностью для ваших владений, если бы они смогли построить там свои замки —
