Рыбья Кровь и княжна - [44]

Князь вдруг остро ощутил нелепость всей их жениховской затеи. Ну как нормальные лесовики могут выдать за красивые побрякушки ста незнакомым мужикам десять — пятнадцать своих дочерей и сестер? Да они костьми лягут, а не согласятся на такую сделку. И виноват во всем будет именно он, Дарник. Всеслава задорно взглянула на мужа:

— Давай я сама.

— Ну попробуй, — разрешил он.

Смерды были словенами, их полушубки отличались неказистостью и бедностью отделки — явное свидетельство оторванности селища от больших торжищ. Обменявшись с князем и княжной традиционными приветствиями и сообщив что называют свое селище Жить, они захотели узнать, что привело княжескую дружину в их края.

— Мы три дня в дороге, — взялась отвечать им Всеслава. — Наши женщины сильно замерзли и очень хотят погреться в бане.

Дарник с оторопью покосился на жену: уж не хочет ли она сама лезть в пасть к незнакомым людям. Староста и чернобородый тоже озадаченно переглянулись.

— Мы понимаем, что всю дружину в вашем селище разместить нельзя, — продолжала щебетать княжна. — Можно ли нам поставить свой стан прямо здесь?

— Можно, — отвечал староста. — А женщины будут мыться одни или с мужьями?

— С мужьями.

Староста выразительно покосился на вооруженных дружинников.

— Не беспокойтесь, — сказала Всеслава. — Мы знаем обычай и в чужой дом с мечами не входим.

— А княгиня с князем тоже хотят баню? — подал голос чернобородый.

— Очень хотим. А еще нам нужно сено и овес.

Серебряные дирхемы в уплату за сено лесовиков интересовали мало, зато чугунные сковороды и горшки в обмен были приняты с большим удовольствием.

— Неужели вот так возьмете и без оружия туда пойдете? — изумлялся сотский дружины, которого Рыбья Кровь оставлял вместо себя.

— Ты хочешь, чтобы я был не таким смелым, как моя жена? — хорохорился князь, хотя не испытывал ни малейшего желания заходить безоружным куда бы то ни было. — Я знаю, с камнеметами, если что, ты умеешь распорядиться.

Оставив при себе одни ножи — знак свободного человека, шесть семейных пар направились в Жить. Дома в ней располагались лучами от центральной площади и шли в три кольца: непосредственно к площади примыкали жилища глав семей, за ними шли дома сыновей и третье кольцо составляли хлева, конюшни и бани.

Лучшим жилищем оказался не дом старосты, а дом чернобородого. Как понял Дарник, именно он возглавлял в селище большие охоты и руководил всеми общими работами, оставляя отцу-старосте судебные и жреческие дела. От ворот до дома чернобородого гостей сопровождала толпа женщин и детей, мужчины следовали чуть поодаль. Больше всего внимания уделялось князю и княгине, таких знатных людей здесь еще не видели. До них беспрестанно кто-то незаметно дотрагивался, и терпеть это было крайне неприятно. Посмотрев на жену, Дарник злорадно убедился, что и ей это тоже не в радость.

Пока топили лучшую баню, гостям устроили богатый пир. Все шло хорошо, вот только объяснять, кто он и чем знаменит, оказалось удивительно неловко — за своей известностью Дарник давно отвык от подобной необходимости. Всеслава между тем приступила к сватовским обязанностям. Громко, чтобы услышали и за пределами горницы, похвалила красоту житевских молодок и заявила, что в их дружине есть немало славных воинов, которых они с мужем хотели бы женить.

— А что они умеют, кроме как мечом махать? — без особого почтения спросила жена чернобородого. — Вот убьют его в походе и что молодой вдове тогда делать?

— А молодая вдова и с голоду не помрет, и еще лучше себе мужа сможет найти, — не затруднилась с ответом княжна. — Отсюда до Липова хорошим ходом три дня пути. Если ваши дочери будут жить в городе, то и вам туда свободный проход. Получите медные знаки, и никто родню жены княжеского гридя не посмеет обидеть.

— А арсы? — тут же проявил свою осведомленность чернобородый. — Мимо них придется пробираться.

— Вот вам настоящий арс, пускай он и скажет, — представила Всеслава княжеского телохранителя, скуластого крепыша с длинным чубом на бритой голове.

— У арсов свои селища и городища, им княжеского не надо, — охотно пояснил тот.

— А мы теперь арсовы или княжеские? — в лоб, с нехорошим прищуром, спросил у Дарника чернобородый.

— Пока Жить жареный петух не клюнул, вы ничьи, — Рыбья Кровь тоже не стал хитрить. — А пойдет промеж вас вражда или другие лесные люди нападут, тогда милости просим. Да и вообще, вы все на собственной родне женитесь, что ли? Показывайте, где соседи живут, буду с ними тоже разговаривать.

— Если мы их покажем, тогда у нас с ними точно вражда пойдет, — сказал чернобородый. Все сидящие за столом невесело рассмеялись и больше к этому не возвращались.

В бане мылись по две семейные пары. Дарнику такое не было в новинку, и он хотел посмотреть как воспримет чужого голого мужике княжна. Впрочем, в маленькой помывочной и в еще более крошечной парной видно почти ничего не было, поэтому сделать какие-то выводы не удалось.

Потом снова было общее застолье, на котором решалось само сватовство.

— Да как же кто выбрать сумеет, если в первый раз только и видит? — недоумевала хозяйка дома. — У нас девки скромные, первые выбирать не станут.