Рыбалка в Америке - [8]
— Знаешь, что мне напоминает этот ручей?
— Нет, — ответил я, цепляя на крючок желтую и серую наживку.
— Евангелинину вагину — мечту моего детства и покровительницу юности.
— Мило, — сказал я.
— Лонгфелло[18]был Генри Миллером моего детства, — сказал он.
— Это хорошо, — сказал я.
Я забросил удочку в небольшую заводь, по краям которой вертелись водовороты еловых иголок. Они мерно описывали круг за кругом. И не имело никакого значения, что когда–то эти иголки висели на деревьях. В заводи они смотрелись вполне естественно и чувствовали себя так, словно выросли на ее водных ветвях.
После третьего броска я подцепил хорошую рыбу, но она сорвалась.
— Мама родная, — сказал он. — Давай, я покараулю твою рыбу. Картину украли, и нашли у соседей.
Я забрасывал удочку, продвигаясь вверх по течению все ближе и ближе к узкой лестнице каньона. Потом встал на ступеньку так, словно вошел в магазин. В отделе забытых вещей я поймал трех форелей. Он так до сих пор и не размотал свою удочку. Только ходил за мной, сосал портвейн и тыкал палкой в белый свет.
— Отличный ручей, — говорил он. — Напоминает евангелинин слуховой аппарат.
Мы добрались до большой заводи, образовавшейся там, где ручей врывался в секцию детских игрушек. У края прилавка вода походила на молоко, но к середине постепенно превращалось в зеркало, в котором отражалась тень большого дерева. Солнце к этому времени поднялось уже высоко над горами.
Я забросил удочку в молоко и стал смотреть, как поплавок плывет по ветке прямо к птице.
Оп–па!
Я подсек форель, и она запрыгала над водой.
— Жирафьи гонки в Килиманджаро! — заорал он и запрыгал синхронно с рыбой.
— Пчелиные гонки на Эвересте! — орал он.
У меня не было с собой сачка, так что я подвел форель к берегу и выбросил на песок.
На боку у нее была широкая красная полоса.
Отличная радужная форель.
— Красота, — сказал он.
Он поднял ее с земли, и рыба забилась у него в руках.
— Сломай ей хребет, — сказал я.
— У меня идея, — сказал он. — Облегчим перед смертью ее страдания. Надо дать рыбе выпить. — Он достал из кармана бутылку, открутил крышку и вылил хорошую порцию портвейна форели в рот.
Форель забилась в судорогах.
Тело ее дергалось, как телескоп во время землетрясения. Рот широко открывался и стучал, почти как человеческие зубы.
Он положил форель на камень, голова свесилась вниз, несколько капель вина выкатились изо рта и пятнами растеклись по камню.
Теперь она лежала неподвижно.
— Хорошая смерть, — сказал он.
— Ода анонимным алкоголикам.
— Не говори!
ВСКРЫТИЕ РЫБАЛКИ В АМЕРИКЕ
Так бы выглядел протокол вскрытия Рыбалки в Америке, если бы Рыбалка в Америке был лордом Байроном, умер в Миссолонги, Греция, и никогда не видел речных берегов Айдахо, ручья Кэрри, горячих ключей Уорсвика, Райского ручья, Соляного ручья и Утиного озера.
Протокол вскрытия Рыбалки в Америке:
«Тело находится в отличном состоянии, из чего можно заключить, что смерть наступила неожиданно в результате асфиксии. Вскрытие черепной коробки показало отсутствие черепных швов, как если бы она состояла из цельной кости, подобная картина наблюдается у людей старше 80 лет….Менинги настолько плотно прилегали к внутренней части черепной коробки, что пришлось прибегнуть к распилу твердых оболочек, поскольку усилий двух крепких мужчин–ассистентов оказалось недостаточно….Общий вес головного мозга и мозжечка составил примерно шесть медицинских фунтов. Почки заметно увеличены, но патологий не обнаружено, размеры мочевого пузыря в пределах нормы.»
2 мая 1824 года тело Рыбалки в Америке погрузили в Миссолонги на корабль, и к вечеру 29 июня 1824 года оно прибыло в Англию.
Тело Рыбалки в Америке сохранялось в резервуаре, заполненном ста восемьюдесятью галлонами спирта. О, как далеко от Айдахо, как далеко от Стэнлийской заводи, от Малого Краснорыбьего озера, от Большой Потерянной реки, от озера Джозефуса и от Большой Лесной реки.
ДОНЕСЕНИЕ
Поздно ночью голубая субстанция, которая была, на самом деле, дымом нашего костра, ползла по долине и смешивалась со звуками бубенчиков; через некоторое время субстанция и колокольный звон слились в одно целое так, что их невозможно стало разделить, как ни старайся. Даже ломом.
После полудня мы спускались на машине с горы Уэллс и наткнулись на овец. Они, как и мы, двигались по дороге.
Пастух шел перед капотом машины, помахивая веткой и похлестывая ею овец по задам. Выглядел он как молодой сухощавый Адольф Гитлер, только добрый.
На первый взгляд мне показалось, что овец на дороге не меньше тысячи. Было жарко, пыльно, шумно, и застряли мы, похоже, надолго.
За овцами полз фургон, который тащили две лошади. Третья лошадь, под хомутом с бубенчиками, была привязана к повозке сзади. Белая парусина трепалась на ветру, и фургон двигался сам, без погонщика. Его место оставалось пустым.
Наконец пастух Адольф Гитлер, только добрый, согнал с нашего пути последнюю овцу. Он улыбнулся, мы помахали ему рукой и сказали спасибо.
Мы искали место для палатки. Мы проехали пять миль вдоль Дымчатого ручья и, не найдя ничего подходящего, решили вернуться к той поляне на берегу ручья Кэрри, которую приметили раньше.
Уморительная, грустная, сумасшедшая книга о приключениях частного детектива, который однажды ночью оказывается на кладбище Сан-Франциско в окружении четырех негров, до зубов вооруженных бритвами; чья постоянно бранящаяся мамаша обвиняет его в том, что четырех лет от роду он укокошил собственного отца каучуковым мячиком; и в чьем холодильнике в качестве суперприза расположился труп.На норвежский язык «Грезы о Вавилоне» переводил Эрленд Лу.
Впервые на русском языке роман одного из главных героев контркультуры 1960-1970-х годов. Первая книга издательского проекта "Скрытое золото XX века", цель которого - заполнить хотя бы некоторые из важных белых пятен, зияющих на русской карте мировой литературы. Книжный проект "Скрытое золото" начинается с никогда прежде не издававшейся на русском языке книги Ричарда Бротигана "Уиллард и его кегельбанные призы" в переводе Александра Гузмана. Бротиган не похож ни на кого, как и его книги, недаром их называют "романы-бротиганы".
«Ловля Форели в Америке» — роман, принесший Бротигану популярность. Сатира, пастораль и сюрреалистическая образность легко и естественно сочетаются в нем, создавая неповторимую картину Америки.
Сбивчивая хронология одной смертельной ошибки. Как часто мы упрекаем себя, переигрываем в голове ситуацию, "а вот если бы я сделал то, а не это, все бы было иначе". Вся жизнь главного героя сводится к фразе "если бы я купил гамбургер" - она крутится у него в мыслях на протяжении 30 лет, днем и ночью, без перерыва на обед. Странный мальчик, с детства помещенный в условия наблюдения за смертью, после роковой, ненароком допущенной оплошности будет обвинять во всем себя. Дикая тяга к подсматриванию за похоронами из-под отдернутой занавески, болезненная дружба с дочкой похоронщика - девочкой с холодными руками и отчаянные рассуждения о том, что если он будет делать вид, что не боится ее пальцев, то она придет к нему на похороны и он не будет одинок - все это лишь точка отсчета для финального кадра, после которого время остановится. Бротиган пишет ласково, будто гладя по голове всех своих неординарных персонажей, опустившихся на дно.
На пути от Монтаны до Токио экспресс Ричарда Бротигана делает 131 остановку. Пока поезд не тронулся дальше, вы успеете узнать о пингвинах с Мельничного ручья и о том, что снится японским ловцам кальмаров, о тяжелой судьбе 390 рождественских елок и о большом золотом телескопе, об удивительных вагонах-ресторанах Северо-тихоокеанской железной дороги и о колдовстве персиков…
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
ДРУГОЕ ДЕТСТВО — роман о гомосексуальном подростке, взрослеющем в условиях непонимания близких, одиночества и невозможности поделиться с кем бы то ни было своими переживаниями. Мы наблюдаем за формированием его характера, начиная с восьмилетнего возраста и заканчивая выпускным классом. Трудности взаимоотношений с матерью и друзьями, первая любовь — обычные подростковые проблемы осложняются его непохожестью на других. Ему придется многим пожертвовать, прежде чем получится вырваться из узкого ленинградского социума к другой жизни, в которой есть надежда на понимание.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.