Рядом с врагом - [4]

Шерали утвердительно кивнул головой. За время работы в Червонном Гае он познакомился с людьми различных профессий. Знает и секретаря райкома партии товарища Орлянского.

— Товарища Орлянского?

— И он меня хорошо знает, — подтвердил Шерали.

— Так. Вы все рассказали?

— Все… По-моему, все.

Шерали был спокоен. Он даже улыбнулся, ожидая следующего вопроса. Правда, сидеть под вежливым, но проницательным взглядом было не очень-то приятно.

А взгляд этот — исподволь, тактично — прощупывал каждую черточку лица Шерали.

Сомнений не было. Приметы человека, которого приказывалось немедленно задержать, совпадали.

РАВЧУК

Прошел день…

Опанас Гаврилович, глядя в сторону, предложил:

— Давай, Тамара, езжай с Галей в Червонный Гай. Разузнаешь, что и как, Бахтияр побудет с Марфой.

Бабка Марфа в это время гремела на маленькой кухне сковородками и чугунками. Она приходилась Опанасу Гавриловичу двоюродной сестрой и появилась в доме лесника после смерти его жены. Живя бобылкой в деревне, она и раньше навещала затерянный в лесной глуши домик, помогала по хозяйству. Когда у Приходько родились дети, бабка Марфа всей душой, так искренне, как могут только совсем одинокие женщины, привязалась к девочкам.

Овдовев, Опанас Гаврилович совсем было растерялся. Надо же воспитывать дочерей.

Бабка Марфа решила этот вопрос просто: она поселилась в домике лесника.

Сухонькая и юркая старушка бесшумно сновала по дому, по большому двору. Ее работящие жилистые руки многое успевали сделать, пока солнце описывало дугу над лесом…

— Так что поедешь, — повторил старик.

Решили, что Опанас Гаврилович довезет дочерей до разъезда «Лесной». Оттуда поездом быстрее можно добраться до Червонного Гая.

Ехали опять молча. И опять никто из них не замечал красоты утреннего леса. Вершины деревьев сияли под солнцем золотом, но у их подножия еще сумрачно. На все лады щебетали птицы. Сверкающие капли росы скатывались с листьев, с полураскрытых чашечек цветов.

В это время Шерали уже бродил бы по лесу. Дышал бы полной грудью, ласково поглаживая резные листья, собирал букеты цветов.

Как он любит лес!

Тамара тяжело вздохнула.

…Через два года после женитьбы они переехали в Узбекистан. Шерали разъезжал по лесным угодьям республики, изучал породы деревьев, выяснял возможности новых посадок. С жаром рассказывал он жене о фисташковых, ореховых и еловых зарослях юга, столь резко отличных от буйных лесов севера.

— И у нас, Тамара, будут леса… Да еще какие! — задорно восклицал Шерали. — Поднимем их, увидишь.

Для закладки питомников он выписал из Червонного Гая семена деревьев. Дубы и клены, посаженные в пустынных местах, дали крепкие ростки, которые уже уверенно тянулись к солнцу.

Этим летом Шерали получил отпуск за два года и решил провести его под гостеприимной крышей Опанаса Гавриловича. Отпуск должен быть особенный. Это не просто отдых.

Здесь многому можно было поучиться у старых, опытных лесников. Не терпелось взглянуть и на делянку, где он когда-то произвел посадки. Как выглядят его питомцы?

— Да… Шерали! — вздохнул старик и, неожиданно для себя, зло стегнул лошадей. Но тут же подумал: «А они-то при чем?».

Оставив дочерей на станции, Опанас Гаврилович решил заехать к Равчуку.

Настоящей дружбы между лесниками не сложилось. Виной этому, вероятно, была замкнутость Равчука. Но что поделаешь! Живет человек бобылем много лет в лесу. Семьи нет. Отсюда и характер такой. Но ведь работящий этот Равчук, ничего не скажешь, честный. А именно эти качества Опанас Гаврилович ценил превыше всего, считал главными у людей. Что же касается замкнутости, угрюмого вида, то бог с ним, с этим видом.

Равчук торопливо вышел на крыльцо. Видимо, его обрадовал приезд Опанаса Гавриловича. Медлительный и спокойный в жизни, он сейчас неожиданно засуетился, словно не знал, что делать с гостем.

— А… Это ты, Опанас! Давненько не показывался.

Наконец, тяжело опустившись на ступеньку крыльца, Равчук кивком головы пригласил гостя сесть.

— Ну, как дела, Опанас?

— Неважные дела. Плохие дела, нужно сказать.

— Что это с тобой?

— Дочь приехала с зятем…

Равчук покосился на Опанаса Гавриловича.

— Что же в этом плохого?

Опанас Гаврилович тяжело вздохнул.

— Приехать-то приехали… А тут сразу патруль с пограничной заставы. И парня… того… с собой увезли.

— Да ну? — удивился Равчук. — Шерали-то? Здесь какая-то ошибка.

— Тоже думаю — ошибка. А неприятно.

— Неприятно, — согласился Равчук и, положив тяжелую ладонь на плечо соседа, сочувственно сказал: — Да ты не печалься, все выяснится. Тамара-то на хуторе?

— Нет. Поехала в Червонный Гай. Надо было самому поехать. Что она сделает!

— Уж коли поехала — сделает, — утвердительно сказал Равчук. — Давно поехала?

— Только сейчас отвез на разъезд.

— Поздновато. На утренний поезд не успела, наверное, а с вечерним только завтра будет в Червонном.

Старики помолчали.

Опанас Гаврилович обернулся было к Равчуку и вдруг заметил, как в окне дома мелькнуло лицо человека — чернявого, смуглого, чем-то даже похожего на Шерали. Мелькнула мысль: «Уж не зятек ли мой шутки шутит!»

Перехватив взгляд Опанаса Гавриловича, Равчук пояснил:

— Брат выискался. Приехал два дня тому назад.