Рябиновая ночь - [76]
— От какой же хвори он думает лечиться? Его кувалдой с ног не сшибешь.
— Да он эти корешки в город поставляет.
— А что, он и вправду в бога верит?
— Да ты разве Гераську не знаешь? Если ему выгодно, он не только с богом, а и с самим чертом в обнимку вместо жены ляжет.
— Он и бородку отпустил.
— Зверя в душе ни бородой, ни смиренным ликом не прикроешь.
— Придется тебе на правлении за трактор отчитываться.
— Придется. Я ведь разрешил. Как там дела у Арсалана? Говорят, все-таки сделал он навозовноситель.
— Кто его знает. Маются дурью с Алешкой.
Федор покосился на Ивана Ивановича, но ничего не сказал.
Анна укладывала вещи. Взяла свитер с броским красно-белым орнаментом, говорят, на озере вечерами холодно. Анна давно мечтала побыть наедине с Алексеем хоть недельку, да вот оно как вышло, бежать от него приходится. А сердце никак не хочет согласиться с этим.
Из горницы донесся голос Елены Николаевны:
— Посмотри-ка, что это за машина? Я такой диковины отродясь не видывала.
Анна прошла в горницу и остановилась у окна. Через село в сторону Мертвого поля гусеничный трактор буксировал необычный агрегат. На тракторной тележке был смонтирован металлический бункер. Впереди тележки поблескивал плоскорез. К нему от бункера спускался шнек. С боков бункера виднелись шестеренки, цепи.
— Это, мама, навозовноситель. Арсалан с парнями изобрел. Поехали на поле испытывать.
— Чудно. Руками-то зазорно навоз на землю сбросить?
— Это, мама, чтобы пары не пахать отвальным плугом. Плоскорез-то под землей идет. К нему по шнеку и будет подаваться навоз. Прошел навозовноситель, удобрили землю, а стерня как стояла, так и стоит. И пусть ветры беснуются, сколько захочется, стерня-то и сохранит, пашню от ветровой эрозии. И влаги на парах больше накапливаться будет, землю-то не переворачивают, не сушат ее.
— Все, поди, Алексей Петрович мозгует?
— Он, мама. Мне посмотреть надо, как агрегат работать будет.
Анна торопливо пошла к двери, но, дойдя до средины горницы, остановилась. Елена Николаевна с одобрением посмотрела на нее.
— Лучше не ходи, моя. Поезжай с богом.
— Белый свет мне не мил, мама.
— Все, доченька, перетерпится.
В сенцах послышались шаги. Вошел Иван Иванович. На нем была серая рубашка с двумя большими карманами, немного помятые серые спортивные брюки.
— Добрый день.
— Проходите, Иван Иванович, — пригласила Елена Николаевна.
— На минутку я, к Анне Матвеевне.
— Пойдем.
Анна сгрудила одежду на кровати, убрала чемодан, на его место поставила стул.
— Садись.
Иван Иванович скользнул взглядом по чемоданам и сел.
— Надолго едешь?
— Как здоровье будет.
Анна села за стол, поправила ковыльные волосы.
— А ты что не на Мертвом поле? Там сейчас навозовноситель испытывать будут.
Иван Иванович дернул нос-лодочку.
— Я в детские игры не играю. Все это примитив, кустарщина. Такие дела надо делать с размахом, в государственном масштабе. Пусть об этом в верхах думают. Алешка все себе цену набивает, вот и лезет из кожи. А мы люди земные, как-нибудь без громкой славы проживем.
— Но-но. Так зачем я тебе понадобилась?
— Ты когда едешь?
— Завтра.
— Я с матерью разговаривал. Она мне разрешила поехать в Читу за запчастями. Я тебя попутно подброшу до Арея. Дня два-три вместе побудем. Я тоже хочу немного отдохнуть.
Анна запустила пальцы в волосы, задумалась, потом покачала головой.
— Спасибо, Ваня. Я как-нибудь сама доберусь.
Иван Иванович дернул нос-лодочку, под ним нервно скрипнул стул.
— У меня, Анна, терпение-то не лошадиное. Как бы тебе когда-нибудь не пришлось локти кусать.
— Ваня, а что ты не женишься?
— Смеешься?
— Нет, серьезно говорю.
— Подожду, когда ты одумаешься.
Анна покачала головой.
— Долго тебе ждать придется.
— А я терпеливый. Ты пойми, Алешка только осрамит, да и бросит. Вся деревня на тебя уже пальцем показывает. До чего докатилась. Тебя скоро в добрый дом пускать не будут.
— Не встревай, Ваня, между нами. Я сама вижу, что это моя погибель. Да только не уйти мне от нее, — вздохнула Анна.
— Ты с ума сошла.
— Иди, Ваня.
— Да ты сама не знаешь, что делаешь. Давай уедем в Хабаровск. У меня там друг есть, вместе учились. Письмо от него получил. В сельхозуправлении нужны им инженеры. И для тебя место подыскал. Уедем, и все забудется.
— И ты мне простишь Алешу?
— Никогда не напомню.
— Может, и не напомнишь. А в душе не простишь, Так какая же это будет жизнь? Мы же люди, Ваня. Ты говоришь, на меня люди пальцем показывают. Ну и пусть. Зато я перед собой чиста. Всю жизнь его одного люблю.
— Интересно, как же тогда за мной замужем оказалась?
— К сожалению, это тяжелый сон был.
— Смотри, как бы за этим сном гоняться не пришлось.
— Что гадать, поживем — увидим.
Иван Иванович встал, долгим взглядом посмотрел на Анну.
— Так, я ухожу.
— Иди, Ваня, и не мучай себя.
Иван Иванович круто развернулся и вышел. Анна некоторое время сидела неподвижно. «Ехать надо, скорей ехать». Анна энергично встала, отодвинула стул и на его место поставила чемодан.
А тем временем на Мертвом поле собрались звеньевые, приехали Нина Васильевна и Арсалан. Ананий глубокорыхлителем вспахал полосу, и теперь по ней шел навозовноситель. Федор вел трактор, Арсалан стоял на специальной подножке бункера и подгребал перегной к шнеку, по которому он поступал под плоскорез.
Книга рассказывает о сибирской тайге. В центре повествования— охотница-эвенка Авдо, чувствующая себя в тайге как дома. Фоном служит рассказ о путешествиях автора по тайге, промысловой охоте, природе. Достоверность рассказа подкреплена тем, что сам автор вырос в далеком эвенкийском селе в семье потомственного охотника.Книга всей своей сутью призывает к сохранению богатств тайги, бережному отношению к ней.
Роман является итогом многолетних раздумий читинского писателя Николая Кузакова о творческой, созидательной силе революции в Забайкалье. Действие произведения охватывает время от становления там Советской власти до наших дней.Судьбы героев переплетаются в остросюжетном повествовании. Круто меняется жизнь всего эвенкийского народа, а значит, и юной шаманки Ятоки. И когда начинается Великая Отечественная война, русские и эвенки в одном строю защищают Отечество.Умение увидеть и показать за судьбами своих героев судьбу народную отличает прозу писателя.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.